– Ну зачем… Зачем ты, Тата… Зачем ты так со мной, дочь?
– Да как, мам? Разве я многого хочу? Всего лишь ключи…
– Да зачем они тебе, господи! Ты можешь мне объяснить толком? Вот именно сегодня, сейчас – зачем?
– Могу объяснить, конечно. Просто я хочу там побыть, в бабушкиной квартире. Мне необходимо побыть там, вот и все.
– Но это ведь не объяснение – хочу побыть… Мало ли кто чего хочет! Лена вот тоже хочет со своим молодым мужем там побыть… И что теперь делать? Кому там побыть важнее в данный момент, тебе или Лене? Ей ведь жизнь свою семейную налаживать надо, а у тебя сейчас просто прихоть!
– Ну, хорошо, я по-другому скажу… Если ты меня не слышишь и не понимаешь, я скажу, да. Я бы хотела туда насовсем переехать, и как можно скорее.
– Не поняла… Как это – насовсем? То есть… Ты жить там собралась, что ли?
– Ну да…
– Одна?!
– Да, одна. Ты спрашиваешь так, будто мне десять лет. Но мне не десять лет, мам. Я вполне могу жить одна. Я бы и раньше ушла, но ведь ты на каждом углу будешь кричать, что я из дома сбежала, с милицией за мной придешь, скандалить станешь!
– Да! И приду! И буду скандалить! А ты как думала? Пока что я за тебя отвечаю, ты ж мне родная дочь!
– Мам… Я еще раз повторяю: мне не десять лет. Я вполне могу жить одна. И не то что могу, а имею полное право жить одна. Жить на той территории, которая мне принадлежит. И я не понимаю вообще, о чем мы сейчас спорим, мам…
Люда смотрела на дочь с ужасом, дышала тяжело. Но говорить старалась спокойно, даже с просительной улыбкой:
– Нет, нет… И я не позволю тебе, что ты… Не смогу такое позволить… Тебе еще в институте пять лет учиться, за тобой еще глаз да глаз нужен! Вот вырастешь, будешь самостоятельной, тогда пожалуйста! Хоть на все четыре стороны! А пока уж изволь…
– Отпусти меня, мам. Сама отпусти. Пожалуйста.
– Но почему, почему…
– Есть причины. Я не могу тебе всего сказать, но… Поверь, что я больше не могу жить здесь.
– Где здесь? То есть… со мной жить рядом не можешь?
– Понимай как хочешь, мам. Но я все равно уйду. Не сегодня, так завтра – все равно.
Тата говорила так уверенно, что Люда затихла, боясь глянуть на дочь. Что-то было в ее голосе… Будто она приговор матери выносит. Что-то стояло такое за этими «не могу» и «уйду»… Такое, что и спрашивать страшно.
Она и не спросила, она просто заплакала. Сама понимала, что и не плачет по-настоящему, а пытается укрыться за этими слезами. От Таты укрыться. От ее голоса. От безысходности этого приговора.
Тата молча смотрела на мать… Ей не было ее жалко. Более того, очень хотелось задать сейчас тот самый вопрос, который мучил ее давно. Если бы мама знала, сколько раз она прокручивала внутри себя этот их диалог! В деталях прокручивала, с эмоциями. Мамиными, конечно. И сейчас, глядя, как мама плачет, этот несостоявшийся вымученный диалог снова крутился в ее голове, как старая заезженная пластинка…
– Мам! Это ведь ты папу убила, да? Ну признайся честно, мам…
– Ты что… С ума, что ли, сошла? Да как у тебя язык поворачивается такое у матери спрашивать? Да как ты смеешь…
Да, именно так мама ей ответит. В таком духе. А она ей бросит в лицо:
– Смею, мам! Смею! Ты что, думаешь, я маленькая была и ничего не помню? А я все помню, мам… Как ты пошла на кухню за лекарством и долго не выходила… Я заглянула, а ты на стуле сидишь…
А на этот убийственный аргумент как она может прореагировать? Растеряется? Руки в стороны разведет и глаза к потолку закатит, как она любит делать в состоянии крайнего возмущения? И будет лепетать что-нибудь испуганным извиняющимся голосом – вроде того, мне плохо стало, голова закружилась, не помню ничего… Может, на одну только секунду на стул присела…
Да, наверняка так и скажет – на одну только секунду. Невиноватая я. Ноги не удержали. А она ей ответит… А что она ей ответит? На секунду, мол? На ту самую необходимую секунду, которая могла спасти папу?
Вот тут маме уже и нечего будет сказать… На этом диалог обрывается. А дальше что? А дальше – ничего. Тишина. Занавес. То есть она и сама не знает, что дальше…
– Да… Я и сама не знаю что… – вдруг тихо произнесла Тата вслух.
И сама испугалась своего голоса. Он прозвучал так, будто этот диалог и в самом деле произошел, только что состоялся. И надо было идти теперь до конца и решать все-таки, что же дальше…
Люда тоже уловила что-то в голосе дочери, перестала вдруг плакать. Села прямо, насухо отерла ладонями щеки. Потом взглянула так, будто и впрямь только что отвечала на все заданные Татой вопросы. Мол, она тоже не знает, что будет дальше…
Они молчали какое-то время, потом Люда решительно поднялась со стула, ушла в гостиную. И вскоре вернулась, положила на стол ключи от бабушкиной квартиры.
– Вот, забирай… Если уж так приспичило, если не можешь больше рядом с матерью находиться… Переезжай, что ж… Это ведь и впрямь твоя квартира. И ты не маленькая уже, вот-вот семнадцать стукнет. Может, и впрямь сама проживешь… А деньги на жизнь я тебе давать буду, продукты покупать буду. Ну, и приходить, конечно… И звонить… И ты мне звони…
– Не надо мне денег, мам. У Лены же свадьба скоро, я знаю, как они тебе самой нужны. Не надо, я сама справлюсь.
– Да как? Как ты справишься? У тебя что, есть хоть какой-то мало-мальский жизненный опыт? Думаешь, так это просто – одной жить?
– Я справлюсь, мам. Да, еще паспорт отдай мне, пожалуйста.
– Да отдам, отдам, не волнуйся… Господи, как это неправильно все, не по-людски… Дочь бежит от родной матери, будто от смерти спасается… Не понимаю, не понимаю… Почти семнадцать лет на тебя смотрю и не понимаю этого, хоть убей… Ну вот объясни мне – а институт как же? Ты же в юридический институт хотела, баллы у тебя высокие, все шансы для поступления есть! Я думала, ты после экзаменов документы в приемную комиссию понесешь… А теперь что? Институт побоку, что ли?
– Ну почему же побоку… Я отнесу туда документы. Надеюсь, что поступлю.
– А жить на что станешь? На крохотную стипендию?
– Нет… Там же еще вечернее отделение есть. Я буду работать и учиться. И вообще, хватит уже об этом, мам… Я все решила. Я буду жить одна. Отдай мне паспорт, пожалуйста.
– Да сейчас, господи! Сейчас принесу твой паспорт. Заладила – паспорт, паспорт…
Мама пошла в гостиную, Тата направилась следом за ней. Взяв паспорт, развернулась, молча ушла в свою комнату. А о чем еще говорить? Все вроде бы решено, стороны подписали договор о разделении своего жизненного пространства. Без военных действий обошлось, и на том спасибо.
Весь вечер Тата собирала свои вещи. Получился большой чемодан, рюкзак и большая сумка. Потом села устало на кровать, провела ладонями по лицу…
