– Я понимаю тебя, не сердись. Просто я решила одна… Решила тебя не мучить… Ну сам подумай, как бы я стала растить ребенка одна? Зарплата у меня грошовая, да и ту уже третий месяц задерживают… Нет у меня такой возможности, Саш! Надо с этим смириться, ничего не поделаешь! Что делать, если жизнь такая…
– Да неужели бы я тебе не помог, Ань? О чем ты говоришь?
– У тебя семья, Саш. Я ж понимаю, что твоя семья сейчас тоже кое-как сводит концы с концами. Все сейчас так живут, Саш… Времена такие, все кувырком будто… Таким кувырком, что в будущее и загадывать не приходится. Когда-нибудь, наверное, об этих временах будут вспоминать с ужасом… Так и говорить будут: «Эти ужасные девяностые». Но нам-то от этого не легче, правда? Мы-то в них живем, в этих ужасных девяностых! Просыпаемся утром и не знаем, будем ли живы к вечеру… Когда ни в чем не уверен и не знаешь, сможешь ли ты прокормить своего ребенка или нет… И не говори мне сейчас ничего, Саш, пожалуйста. И не обещай ничего. Я же знаю, что ты не сможешь уйти из семьи. Знаю, как ты любишь свою дочь. И знаю, как тебе тяжело… Лучше вообще больше не задевать эту тему, Саш! Прошу тебя, не надо! Тем более поздно уже о чем-то советоваться и что-то обсуждать…
– Аня, Аня… Ну что ты говоришь… Зачем с такой безысходностью… И что ты наделала, Ань, сама не знаешь… Я бы все равно ушел когда-нибудь. К тебе бы ушел. Просто пока не могу… Но все равно мы будем вместе, Ань, рано или поздно, ты же понимаешь!
– Понимаю, Саш. Да что там – понимаю… Можно сказать, я этим живу, на этом держусь. А ребенок у нас с тобой еще будет, надеюсь. Врач сказал, что я еще смогу родить… Все у нас будет, Саш, не переживай! Просто побереги себя, слышишь? Для меня побереги… Пусть время идет, пусть твоя Таточка подрастет… А там видно будет, как оно все сложится. Обещай мне, что не будешь себя казнить, Саш! Прямо сейчас обещай! Пожалуйста!
– Хорошо… – тихо вздохнул он, стараясь не глядеть ей в глаза. – Хорошо, я обещаю…
– Ну, вот и умница! Не переживай за меня, не надо. Не я первая, как говорится, не я последняя… Все будет хорошо, Саш! Мы еще будем счастливы! А я подожду, да… Сколько надо, столько и буду ждать… Я сильная, я выдержу! Потому что очень сильно тебя люблю!
– И я тебя, Ань… Очень сильно…
– Ну, если очень сильно… Тогда чаю мне еще сделай, пожалуйста! Сладкого и горячего! Видишь, я уже весь выпила! И бутерброд сделай с чем-нибудь! Что в холодильнике найдешь! Хотя чего там найдешь…
– Да, Анечка… Я сейчас сбегаю в магазин и чего-нибудь добуду!
– Давай, сбегай. Может, и впрямь добудешь чего. А пока мне просто чаю налей…
Она улыбнулась, протягивая ему кружку. И вдруг приподнялась в подушках, обхватила его худыми руками, прижалась так сильно, насколько хватило сил…
– Аня, Анечка… – только и смог он прошептать ей в ухо. – Прости меня, родная… Прости…
Часть 3
Люда
Таточкин девятый день рождения был отмечен еще одним знаменательным событием. И даже не событием, а пока только неожиданной новостью… Такой, что и не знаешь, как к ней отнестись: то ли плакать начинать, то ли радоваться. Преподнесла эту новость старшая, Ирина. Причем время выбрала, когда Люда нарезала лук для салатов и глаза и без того были на мокром месте.
– Мам, я все никак не соберусь с духом тебе сказать… Мы ведь с Володей пожениться решили. Как ты к этому отнесешься, мам?
Люда замерла с ножом в руке, чувствуя, как часто забилось от волнения сердце. Ничего себе – как ты к этому отнесешься! Кто ж в таких случаях знает, как надо к такой новости относиться? Как обухом по голове…
– Господи, какое там пожениться, Ириш… Тебе же еще два года учиться! И Володя твой тоже… Вы ж еще такие молодые, господи!
– А что, надо ждать, когда состаримся, да? И вообще, мам… Мы уже сами все решили… И заявление в загс уже подали…
– Ну, если так… Зачем тогда меня спрашиваешь?
– Да я не спрашиваю… Я просто в известность тебя ставлю, и все.
– В известность, значит! Ага! Что мать по этому поводу думает – наплевать, значит? Давай ты еще меня в сторону от себя отодвинь… Ты вроде взрослая уже, а ведешь себя как Татка… Проскользнула ужом мимо матери, и ладно. А мать, она ж таковская, необязательно с ней считаться, значит…
– Ну мам… Ну что ты, в самом деле… – виновато подняла на нее глаза Ирина. – Ты же знаешь, как я тебя люблю, что ты… И Лена тебя любит… И Тата…
– Ну да. Особенно Тата, конечно. Ты же видишь, что она меня на в грош не ставит… Отца любит, а меня как будто и нет…
– Да она маленькая еще, мам… Когда вырастет – поумнеет. Да, она к дяде Саше очень привязана, но… Это ж не всегда так будет, наверное… Я думаю, что… Что…
– Что ты думаешь, Ириш? И почему смотришь на меня так настороженно? Ты что-то еще мне хочешь сказать, да?
– Да, мам… Не хотела сегодня, но… Если уж завели разговор на эту тему… Но я не знаю, как тебе это сказать, мам…
Люда отложила нож в сторону, повернулась к раковине, сполоснула руки, тщательно вытерла их полотенцем. Досуха. Будто сейчас это имело какой-то смысл – с чистыми руками слушать очередные новости или же нет.
Усевшись на кухонный стул, проговорила тихо:
– Слушаю тебя, Ириш… Давай, смелее. Ты что-то про Сашу знаешь такое, чего мне знать не положено, так ведь?
– Ну да, в общем… Ты правильно догадалась… – неуверенно проговорила Ирина, садясь за стол напротив матери. – В общем, видела я его… Недавно… Меня Володя в кафе пригласил, и он там тоже был, с женщиной… Мам, я мимо него прошла, а он даже не заметил. Он так на эту женщину смотрел, мам… И она тоже… А мне так обидно за тебя стало, мам! Я даже решила, что вот сейчас подойду к ним да как хлопну ладонью по столу! Пусть ему стыдно будет, когда меня увидит! И пусть этой женщине стыдно станет оттого, что с чужим мужем в кафе пришла!
– И что, подошла? Хлопнула? – спросила Люда и сама удивилась своему тихому, спокойному голосу.
– Нет, не подошла… Володя меня удержал. Сказал, чтобы я не вмешивалась. Что это не мое дело, в конце концов… Я даже обиделась на него из-за этого – как это не мое дело? А чье тогда?
– Да. Правильно тебе Володя сказал. Умный мальчик. Это действительно не твое дело.
– Но, мам… Как же так-то? Тебе все равно, что ли? Муж тебе изменяет, а тебе все равно? Или… Или ты и сама обо всем знаешь?
– Знаю, Ириш. Мне Нина давно уже глаза на правду открыла. Как видишь, до сих пор живу с этой правдой, и ничего, не умерла от горя. Живу как умею. Правда, никому не пожелаю подобной жизни, но ничего, я выдержу. Я же таковская была, со мной по-всякому можно. Я все выдержу…
– Ты его так любишь, мам?
– Люблю. И это только мое дело, договорились?
– Да, да, конечно… Просто я думала… Я думала, что он ведь может уйти к этой женщине… И честно тебе скажу, я думала, что и пусть бы ушел! И тогда бы у тебя с Таткой отношения наладились. Это ведь и впрямь ни в какие ворота… Я же вижу, как ты из-за этого переживаешь… Ты вокруг нее и так, и сяк… Ах, Таточка, ах, доченька, а она тебя в упор не видит… Мне бы, например, очень тяжело было, если бы мой ребенок…
