– А почему ты так в этом уверен? Ведь Люда тебе ее просто не отдаст, и все. Она ведь ей мать. И наш суд, самый гуманный суд в мире, обязательно примет сторону матери, можешь в этом не сомневаться. Ни одного судью не проймешь доводами про первородную связь и неразрезанную пуповину. Так что готовься, если что…
– Нет! Нет… Об этом не может быть и речи, что ты… Я просто не смогу жить без дочери… Нет…
– Ну, тогда думай сам, сынок, как поступить. Одно скажу – я тебе не завидую, да. В сложном положении ты оказался. Как будешь из него выходить – не знаю… Может, компромиссы какие искать… Кто хоть она, твоя новая пассия? Надеюсь, умная женщина? Понимает, с кем связалась? Хоть бы познакомил меня…
– Да перестань, мам.
– Но почему ты меня не хочешь с ней познакомить? Боишься, что я что-нибудь лишнее скажу?
– Нет, не боюсь. Просто не хочу, и все.
– Но как хоть ее зовут, можешь сказать?
– Ее зовут Анна. Аня. Анечка… Она очень хорошая, мам… Она… Совершенно особенная… Я таких женщин никогда не встречал.
– Анечка, значит… – тяжело вздохнула Елизавета Максимовна. – Ну что же, понятно… Анечка так Анечка… Но все равно, Саш, я настаиваю на том, чтобы ты нас познакомил! Я имею на это право, в конце концов! Есть вещи, от которых мать нельзя отстранять! Это даже как-то обидно…
– Прости, мам. Но всему свое время, сама понимаешь. Я и сам пока не знаю, что делать и как жить. Давай повременим с этим знакомством, договорились?
* * *
Знакомить маму и Аню не пришлось. Мама сама встретила их на улице и от неожиданности даже растерялась немного. Стояла, смотрела виновато, будто извинялась – это случайно произошло, сын, прости…
Он верил. Конечно, случайно. Да только с чего вдруг маму занесло на ту самую улицу, где Аня жила? На другой конец города? Хотя мама и сама поторопилась развеять его сомнения:
– У меня тут приятельница давняя живет, Саш… Давно в гости зовет. Вот, решила навестить… Ну что ты стоишь, смотришь на меня так испуганно? Ничего особенного не случилось, подумаешь, встретились случайно на улице! Ты познакомишь меня со своей… своей спутницей? Ну что ты молчишь? В конце концов, это неприлично, Саш…
– Добрый день, очень рада знакомству! – первой откликнулась Сашина спутница, приветливо улыбаясь. – Меня Аней зовут… А вы, как я поняла, Сашина мама?
– Да. Я Сашина мама. Елизавета Максимовна. Очень приятно, – немного сухо произнесла мама, исподволь пытаясь разглядеть Аню.
Саша видел, что мама не в особом восторге от Ани. Можно сказать, разочарована. Интересно, а кого она ожидала увидеть? Софи Лорен? Элизабет Тейлор? Анастасию Вертинскую?
Да, внешность у Ани была неброской. Самой обыденной была внешность, да. Бледное личико без косметики, русые волосы, собранные назад, скромный и строгий наряд учительницы. Белая блузка, серая строгая юбка. Сверху плащик прямого покроя, на ногах черные закрытые туфли на среднем каблуке. Да, такая вот она… Пройдешь мимо и взгляд не остановишь.
Но он-то знал, что это не так! Знал, что скрывается за бледностью, незначительностью и строгой одеждой! Какой характер скрывается, какой интеллект, какой тонкий юмор! И в то же время какая беззащитность притягательная…
Он и сам разглядел ее не сразу. Да и знакомство их вышло совершенно случайным, можно сказать, странноватым. Просто на Аню наехал велосипедист, сбил с ног, она упала… А он в этот момент оказался рядом, помог ей подняться. Велосипедиста и след простыл, и не извинился даже, а Аня идти могла с огромным трудом, ногу при падении подвернула. Вот он и взялся ее до дому проводить – из вежливости, из жалости… Еще и лифт в доме не работал, и пришлось тащить ее на пятый этаж, обхватив рукой за талию. Полагалось бы на руках затащить, конечно… Идти-то она совсем уже не могла. Да только не мог он нести ее на руках. Так и объяснил – не могу, мол. Сердце не выдержит. Извините. Потому что в районе третьего этажа свалюсь, и тогда уже вам придется меня на себе тащить. Она улыбнулась через боль, махнула рукой. Сказала – не выдумывайте, я и сама как-нибудь…
Так и добрались до ее квартиры. Он помог ей войти, довел до дивана. Потом сделал тугую повязку на ногу, принес ей горячего чаю, сел рядом, огляделся…
В тот момент ему показалось, будто он уже когда-то был здесь. И не просто был, а жил здесь – таким было все знакомым… Даже родным… И эти обои в синий цветочек, и окно с белыми занавесками, и фотографии в рамках на стенах… И книги на большом стеллаже – от пола до потолка. Встал с дивана, подошел, начал рассматривать корешки. Пушкин, Толстой, Чехов… Бунин, Набоков… Почти одна классика, современных авторов мало. Обернулся, спросил задумчиво:
– Вы, наверное, в школе работаете, да? Литературу преподаете?
Она улыбнулась, кивнула головой, проговорила тихо:
– Да, именно так… И я даже спрашивать не буду, почему вы пришли к такому выводу. Наверное, у меня даже на лбу написано крупными буквами – учительница словесности… Как вас зовут, кстати, спаситель мой?
– Ну, уж сразу и спаситель… Это для меня слишком шикарно. Сашей меня зовут. А вас?
– А меня Аней…
– Вы живете одна?
– Да, одна. Мама к сестре на дачу жить переехала, она больна, ей свежий воздух нужен. А папа умер – давно уже… Квартира большая, а я одна. Хожу теперь по ней, песни пою…
– Какие песни? – спросил удивленно.
– Грустные, какие ж еще! – тихо засмеялась Аня, но тут же посерьезнела, произнесла деловито: – Я вас задерживаю, наверное, да? Вы идите, Саша, спасибо вам за все… Мне уже лучше, и нога почти не болит…
– Да вы же встать еще сами не можете, какое там! Я знаю, что это такое – ногу подвернуть!
– Я могу, правда. Идите, а то мне неловко, что я вас задерживаю.
– Но… Вам есть кого о помощи попросить, если что?
– Конечно… Я соседку могу попросить… Или подругу… Хотя она в отпуске сейчас… Да я справлюсь, что вы! Идите!
– Да, я уйду… Мне и впрямь надо на работу, меня уже потеряли, наверное… Но давайте с вами так договоримся, Аня! После работы я к вам зайду и посмотрю, как вы тут… И все, и слышать больше ничего не хочу! Я зайду, обязательно зайду…
– Но мне так неудобно, Саша, что вы!
– Зато мне удобно. Может, это мне больше нужно, чем вам…
Сказал и сам испугался. Потому что наткнулся на ее взгляд – испуганный и удивленный. И самую чуточку радостный… Да, слово не воробей, надо теперь отвечать за это слово! И за радость эту едва промелькнувшую отвечать…
Так у них все и началось. Образовалась веревочка-связь, перевязала так крепко – не вырвешься. Да и не хотелось им вырываться, и не пробовали даже. Хотя о любви никогда не говорили – чего о ней говорить-то? Ясно же, что друг без друга уже никуда… Хоть и виделись нечасто. Аня и не настаивала на частых встречах, все понимала. Она вообще умница. Тонкая, чувствительная натура. Молчунья близорукая. Милая. Трогательная. Хрупкий одинокий цветок. Обнимешь за плечи – сердце болью сжимается. И уходить от нее – такое мучение каждый раз… Она стоит в прихожей, улыбается бодренько, но он-то понимает, что никакой бодрости у нее внутри нет, что дверь за ним закроется, и плакать начнет… Но при нем – никогда. Ничего не потребует, ничего не попросит. Ждет, что он сам решит…
