Марла уступает соблазну, с которым боролась последние десять минут, и выглядывает в окно, туда, где собрались девочки. Они сидят на солнце, прижавшись друг к другу, пастельная мешанина бандан в горошек, носков с оборочками и ярких волос.
– Не думаю, что они играют в нее в автобусе, – отвечает Марла. – Только собираются, нет? Или говорят о ней? Я не знаю подробностей. Тилли это подхватила от отца.
– Тебя послушать, это вроде ЗППП! – говорит Бэбс, и, когда до всех доходит нехороший смысл этой шутки, на лужайке начинается движение.
– Вот, – говорит Марла, – по-моему, они начали.
Она подходит к окну, оставив брякнувший бокал в пустой раковине. Уже шестой час, и вечерний воздух стал медовым, золотым и неспешным. Девочки встают со свежестриженной лужайки, отряхивая с коленей и ладоней травинки.
– Прости, если я кажусь тебе туповатой, Тилл-Билл, – говорит Марла, – но, может быть, ты объяснишь как-то по-другому? Что ты хочешь сказать этим «как прятки, только наоборот»?
В зеркало заднего вида Марла видит, как Тилли с мукой выгибает конечности, словно лягушка, которую заставляют плясать электричеством.
– Я не знаю, как еще сказать! Это как прятки! Только наоборот! Понимаешь?
Марла стискивает зубы и считает до пяти.
– Нет, не понимаю, малыш. То есть никто не прячется? Или их не надо искать?
– Пожалуйста, не заставляй меня объяснять, пожа-а-а-алуйста! – Тилли в буквальном смысле рвет на себе волосы: заплела две толстых пряди вокруг пальцев и яростно дергает их в стороны, так что они встают вокруг головы, как крылья. Трихотилломания, сказал их врач про эту привычку. Марле велено не поднимать шум, лучше мягко перенаправлять внимание.
– Ладно, – говорит она. – У тебя в следующем месяце день рожденья! Здорово, правда?
– Я хочу отмечать у папы, – говорит Тилли.
Она принимается выстукивать дробь по сиденью Марлы.
– Посмотрим, что можно сделать, детка, – говорит Марла, вдавливая педаль газа в пол и несясь сквозь желтый воздух.
У Тилли есть секрет.
Марла про себя перечисляет доказательства: этот тусклый нехороший блеск в ее грязновато-карих глазах. Неустойчивый смех. То, как она переходит от словесного поноса к упрямому молчанию, как только Марла спрашивает ее о некоей игре.
Марла не единственная, у кого появились подозрения: все мамочки едины в неприязни к тому, как стали вести себя их дочки. Игра связала девочек тугой сетью постоянных эсэмэсок, записок и сообщений. «О чем там можно столько болтать?» – спрашивает Бэбс у Марлы по телефону. Вопрос кажется глупым, потому что, по опыту Марлы, десятилетние девчонки могут бесконечно болтать о чем угодно. Но Марла тоже с трудом понимает, что за лихорадку породила эта игра.
Коллективное расследование, проведенное мамочками, выявило название игры, «сардинки», и примерные правила, которые, насколько они могут судить, вполне безобидны. И все же то, как ведет себя Тилли, больше всего напоминает Марле ту неделю, когда ее дочь выяснила, что случится, если напечатать «сиськи» в браузере домашнего компьютера, – то, с каким желанием она после школы бежала к компу, как отвечала звенящим сладким голосом: «Да так, ничего!» – всякий раз, как Марла спрашивала, что она там делает.
Марла предпочла бы винить других девчонок – злобные, стайные мелкие зверушки, вот они кто, – но похоже, что верховодит в этом Тилли. И это тоже странно, потому что Тилли всегда была немножко в стороне, ее или принимали, или не принимали в игру. Все остальные мамочки слишком вежливы, чтобы об этом говорить, но то, что благодаря игре Тилли поднялась со дна социальной иерархии, во многом и объясняет нехороший душок вокруг нее. Это противоестественно, смутно думает Марла как-то вечером, перед тем как заснуть.
Происходит что-то противоестественное.
Отец Тилли соглашается провести праздник у себя, то есть это значит, что он соглашается, чтобы все было у него дома, если Марла все организует и осуществит. Он не согласился на просьбу Марлы и не скажет своей девушке, которая живет там же, чтобы она освободила на день дом, поэтому, чтобы исполнить пожелания именинницы, Марле придется четыре часа провести, устраивая праздник, рядом с двадцатитрехлетней девицей, которую она как-то застукала, когда она трахалась с ее мужем на диване в гостиной.
Напрягает ли это Марлу? Испытывает ли ее терпение то, что Тилли отказывается хотя бы намекнуть на то, что она хочет делать на празднике, кроме как играть в сардинки?
Какой торт ты хочешь, Тилли? Шоколадный? Клубничный? С цветными карамельками?
Все равно.
Хочешь кого-нибудь пригласить, кроме соседских девочек?
Да нет.
Будем в этом году устраивать тематический праздник? Пираты? Или, может, клоуны?
Не. Звучит отстойно.
В какие игры будем играть?
В сардинки.
Да, конечно, но еще во что? Хочешь пиньяту? Охоту за сокровищами? Захват флага?
МАМА, ТЫ НЕ МОЖЕШЬ НЕ ТУПИТЬ, ПОЖАЛУЙСТА? Я СКАЗАЛА «САРДИНКИ».
Да, Марлу это раздражает. Да, вообще-то, еще как.
Другие мамочки все придут на праздник, и поначалу Марла благодарна им за поддержку. Ее армия будет больше армии противника! Ей не придется в одиночку заходить в логово льва! Но утром в день рожденья Тилли Марла в тоске лежит в постели, жалея, что пригласила их.
Застав Стива и его подружку на месте преступления, Марла набросала десятки планов мести: заменить лубрикант в ванной подружки на супер-клей, связать ее и вытатуировать у нее на лбу ШЛЮХА. И все же как-то, день за днем, капля за каплей, ее бесстрашная ярость сократилась вот до чего: она проведет целый день, натянуто улыбаясь и глотая злость, пока ее немезида будет с торжеством выхаживать вокруг – не униженная, без суперклея и татуировки. Как Марла могла до такого дойти? Как могла так безропотно признать поражение?
Начинает чирикать будильник в телефоне, и Марла сует его под подушку, чтобы заткнуть. Минуту спустя в спальню влетает Тилли, на ее ярко-розовом праздничном платье охорашивается фламинго.
– Мама, – ласково говорит Тилли. – Мама, какая ты соня! Я же тебе сказала, что хочу на день рожденья вафли! Ты забыла?
В первый раз высадив Тилли возле нового дома Стива, Марла почувствовала тошноту: такой роскошный дом в колониальном стиле имеет смысл покупать, только если планируешь со временем наполнить его детьми. Но надо признать, это идеальное место для праздника: потолки высокие, полно смешных маленьких комнаток, а вокруг ровный зеленый газон, уходящий по холму в неухоженный, полный валежника лес. Она паркует машину и открывает багажник, чтобы выгрузить сумки с необходимым для праздника, а Тилли скачет по дорожке к отцу.
В план выживания на сегодня, который составила Марла, входит делать вид, что Подружки не существует. Она пускается в сложную разговорную акробатику, чтобы не называть ее по имени, ни разу не смотрит Подружке в лицо, вместо этого глядя чуть левее. (Еще у нее в кармане маленький тюбик суперклея. Суперклея, удивительно схожего по консистенции с любимым ароматизированным лубрикантом Стива. Скорее всего, она им не воспользуется. Наверняка нет. Но все-таки.)
