Подхватывает сумки, оглядывает на прощание зал:
– «Потухла свечка. Вот мы и в потемках…»
Выходит на мостовую, загораживая проезд, автобус тормозит со скрежетом.
С оханьем карабкается по ступеням.
– Деньги у тебя есть? – спрашивает шофер.
Она не отвечает.
У нее и карманов нет.
Автобус закружит в хитросплетениях домов‚ улицы явят себя‚ улицы в лицах‚ зазвучит идиш‚ сберегаемый в веках‚ пейсы затреплются на ветру, и поплывут за окном седобородые старцы с осанкой патриархов: реб Меир‚ реб Алтер‚ реб Хаскеле‚ неистовые юноши с глазами мудрецов: Зерахи, Гершоны и Аврумы‚ ремеслом добывающие пропитание Мойше дер бондар‚ Симхе дер шойхет‚ Берл дер шустер‚ их поросль в неисчислимом множестве‚ их жены в платьях до пят‚ с косынками на бритых головах‚ с разношенными от родов телами.
Скажут в автобусе:
– Ты‚ который из России‚ уезжай давай.
Скажет в ответ:
– Уезжай ты.
Скажут ему:
– Я тут родился.
Скажет старуха-бродяжка:
– Дед твой приехал. Не дед – прадед. Тоже уезжай. Ты. И ты. Все-все уезжайте.
– Все уедем‚ – кто останется?..
А Ицик с Ципорой вернулись со свадьбы.
Улеглись на ложе.
И вот первое узнавание. Робко открывающийся мир. Стыдливо доверчивый шаг навстречу. Первая боль с первым облегчением.
Наутро – после ночи отрады‚ когда в бурлении чувств‚ до утра‚ цокал коготками по крыше демон соитий, в туманных‚ взвихренных одеждах, – они пойдут в магазин и купят красавец-мангал с набором шампуров.
Захочется купить два‚ для балкона и выездов на природу‚ но молодые решат повременить‚ а деньги, подаренные на свадьбу, вложат в киоск с семечками и орешками. По совету увертливого Шмулика‚ владельца прибыльного дела «Куплю всех и продам всех»‚ – его советами Ицик дорожит.
А через день после свадьбы – всего через день – Ицик унесется в недостижимые дали‚ где покупают всё и с выгодой затем продают: рука на руле‚ телефон к уху. Рядом станут просвистывать на машинах иные Ицики‚ нервные и настырные‚ перетирая шоссе рубчатыми колесами до иссыхания мозгов, туда-обратно‚ туда-обратно: либо они его перетрут‚ либо оно их.
К ночи зазвонит телефон‚ но Ицик не ответит. Ицик ляжет в постель к Ципоре, чтобы сотворить первенца, неторопливо‚ углубленно‚ со знанием дела. Встрепенется на кровле танцующий демон‚ взметнет облачения‚ сотканные из созвездий‚ зацокает в нетерпении коготками, но снова зазвонит телефон‚ безумный Шмулик скажет коротко: «Продавай доллары» и сразу отсоединится.
Затоскует демон на крыше. Ципора задремлет‚ носом в подушку. У Ицика с Ципорой прекрасная постель, на которой спать да спать‚ да делать детей‚ но ему будет не до этого. Долларов у Ицика нет‚ однако советами Шмулика не пренебрегают‚ и он станет соображать в тревоге‚ где купить посреди ночи эти проклятые доллары и немедленно продать с прибылью.
Ицик проживет с Ципорой в любви и согласии‚ но даже в волнующие моменты станет откликаться на телефонный призыв, лишь бы не упустить выгодную сделку. Раз упустишь‚ два упустишь – и отстанешь‚ и не догонишь‚ в характере‚ не дай Бог‚ проявится безнадежность‚ от которой ему погибель. А Ципора будет ожидать в готовности‚ ласковая и покладистая‚ понимая его и принимая таким, каков есть, – пламя не отделить от фитиля.
Но придет день…
Их день…
А точнее, ночь…
Ицик отключит надоедливый телефон и ляжет в постель к жене своей Ципоре.
Он погладит Ципору по плечу‚ а она проснется от ласки‚ теплая и доверчивая. Проведет рукой по спине‚ а она повернется к нему‚ готовая понять и принять. Но они не будут спешить‚ заново знакомясь друг с другом‚ припоминая белопенное платье на полу возле кремового костюма с атласными отворотами‚ жгучие глаза в доверчивой беззащитности.
Те же глаза будут глядеть и теперь из манящей восточной сказки‚ и в той самой сказке Ицик обратится в могучего‚ великодушного шейха. Закружится по кровле танцующий демон крыш наедине с царственным величием‚ а Ицик передаст Ципоре всего себя‚ сбереженного до нужного часа, получит ее такой‚ о которой не подозревал в суетной торопливости‚ соберет воедино и перельет в Ципору желание свое‚ преумноженное в глубинах тайников‚ нежность свою и ласку, а она примет‚ преобразит в зримые формы‚ и ребенок получится светлым‚ великодушным‚ обогретым их любовью‚ ибо лаская Ципору в минуту зачатия‚ он обласкает и будущего своего ребенка.
К его появлению Ицик купит лучшую краску с самыми дорогими кистями‚ в три слоя выкрасит стены с потолком, чтобы внести младенца в светлое его жилье. Крохотного. Круглоголового. С розовыми ладошками. Он ухватит отца за палец‚ и Ицик просидит возле него до вечера‚ утихая душой‚ а хотелось бы навсегда.
Имя ему дадут – Менаше.
Многословие доступно всякому…
…молчание – явление обоюдное‚ настоянное в глубинах ощущений.
Боря с Нюмой сидят в опустевшем зале, пьют кофе‚ подъедают пирожные.
– Хорошо сидим, Нюма.
– Хорошо молчим, Боря.
Боря взглядывает на него.
Строго. Без улыбки.
– Дверей к небу – их много‚ Нюма. Дверей к человеку – не меньше. Создатель сотворил несчетное их число‚ а мы завалили житейской необходимостью – не разгрести. Что нас утесняет‚ друг мой?
У Нюмы нет ответа‚ но Кугель неумолим:
– Ограниченная зона проживания. Температура – от и до. Непременный кислород. Радиация в меру. Вода без примесей. Воздух без гадостей. Осадков не менее. Скорость ветра не более. Хлеба кусок. Супа половник. Пол под ногами. Крышу над головой. Женщину – без нее никуда... Обложили! – кричит Боря. – Я не позволю испортить остаток моих дней!..
Вилка падает на пол, Боря ее не поднимает.
Откровения – их не миновать.
– Сходите на кладбище, Нюма. Взгляните, как лежат они, дружно, рядком-ладком, то ли прежде? Эти жили‚ а те за них беспокоились. Эти делали гешефты‚ а те места себе не находили. Одни прошибали стены собственными головами, другие волочили мебель через образовавшиеся проломы.
– Запишите, – просит Нюма Трахтенберг.
– Давно записано, – отвечает Боря. – И где теперь те головы? Одна кругом мебель.
Допивает кофе.
Забирает оставшееся пирожное из розеточки.
Пора уходить.
– Меня можно запоминать, Нюма. Пора. И не перебивайте. Не перебивайте!
Нюма не перебивает.
– Мое вам напутствие, друг мой. Судите окружающее по лучшим его проявлениям. Работу. Книгу. Подругу. Миг отошедший. И хвалите. Хвалите непременно. Тогда нормально, жить возле вас захочется.
