С территории Сирии в Израиль вошла ударная группа сирийских войск. Прелесть ситуации была в том, что количество бронетехники и солдат было в точности то же, что и задействованное Израилем в том провальном рейде. Получая разведданные со спутника, сирийцы ловко обогнули места базирования армии противника и, прежде чем отвыкшие воевать по старинке израильтяне сделали хоть что-то, обрушились на позиции батареи противоракет. Железный купол
[24] – штука неплохая, однако для того, чтобы бороться с танками, не предназначенная. Батарею просто растоптали вместе с ее ракетами и радарами, после чего спокойно вернулись на свою территорию. И сразу после этого электронное подавление исчезло.
Сам факт рейда был предназначен для того, чтобы показать: сверхдержава с теми, кто встал на ее пути, может сделать что угодно. Причем даже не сама – достаточно сателлитов. Это было ясно всем и споров не вызывало. А вот почему русские отключили свою РЭБ? Об этом спорили долго и с чувством, но, по мнению Дины, любой думающий человек сразу поймет, что к чему. Оставишь Израиль надолго в таком состоянии – сразу же найдутся желающие расквитаться с ним. Те же египтяне или, как вариант, упорно пытающиеся вести свою игру персы. Вот только гибели Израиля русские, как полагала Дина, не хотели.
В самом деле, зачем им это? Ради арабов? Так их русские ценят чуть меньше, чем сапоги, в которые они обуты. Как, впрочем, и всех остальных. А вот непрерывно тлеющий очаг напряженности, который создает на Ближнем Востоке само существование Израиля, напротив, выгоден. Ловить рыбку в мутной воде русские научились ничуть не хуже тех же американцев или даже англичан. Да одна возможность в любой момент спровоцировать заварушку и перекрыть Суэцкий канал дорогого стоит. В общем, существованию Израиля, по мнению Дины, ничего не грозило. Ему просто отвесили пощечину, четко показали место в этом мире – и, в сущности, всё. И самое правильное в такой ситуации заткнуться и молчать в тряпочку.
Но, похоже, кто-то наверху этого то ли не понимал, то ли принципиально не желал понять. Вот и затеял аферу с международной группой. И первые же учения показали, что рассчитывать в бою экипажу Дины придется разве что на самих себя. В лучшем случае на машину командира. Если очень-очень повезет, то на немцев. И, в принципе, все.
Фрицы, конечно, положа руку на сердце, оказались не самым худшим приобретением. Дисциплина у них все же в крови. Во всяком случае, строй держали четко, да и стреляли хорошо. И реагировали на команды мгновенно. В общем, в бой идти можно, главное, чтоб не сдрейфили. Хотя – нет, вот это уж вряд ли. Арабов у них сейчас очень не любят, и, после того, как полгода назад по распоряжению нового канцлера специально для непрошеных «гостей» с Ближнего Востока открыли лагеря, внешним обликом мало отличающиеся от концентрационных, самосознание арийцев поднялось весьма и весьма. Дина помнила, какой вой подняли тогда мировые СМИ, и только в Израиле немцам осторожно, с оглядкой аплодировали.
Ну, ладно, фрицы – они и в Африке фрицы. А вот с остальными-то что делать? Янки плевать на всех хотели с высокого минарета. Делаем, что хотим, и никто нам не указ – это у них разве что на броне выгравировано не было. Французы – еще хлеще, демонстративно не понимают никакого языка, кроме своего, картавого. С-союзнички, мать их…
Вспомнив кое-какие слова, подслушанные у отца и знакомых выходцев из России, Украины и прочих республик некогда великого Союза, Дина поймала себя на мысли, что ей стало немного легче. Что же, уже неплохо. Плюнув, она встала и направилась в сторону душевой. Война войной, а себя запускать нельзя. И потом, у нее законные два дня, чтобы съездить к родителям. Вечером и поедет. И плевать ей на то, что подумают остальные. Свои, из экипажа, поймут. Да что там поймут, вместе и двинут, их всех на один день поставили. А остальные… Да плевать! Как говаривали Наполеон с Гитлером, главное не победа, главное – участие. Если эти умники хотят так же – их проблемы.
Полигон.
Следующее утро
– Слушай, а здорово у нее получается!
– Это точно, – лениво отозвался Поляков. Действительно, здорово, и неподготовленного человека успехи Леночки просто обязаны были впечатлить. Вот только он не сомневался в результате с самого начала.
Двухместный Су-29 изящно накренился, заложил глубокий вираж, а потом начал стремительно набирать высоту. Поляков вздохнул – он, конечно, не сомневался и все такое, но, когда Леночка садилась в эту летающую этажерку, сердечко-то екало. А ведь она сама отказалась от Ан-2, куда более устойчивого и надежного. Как сказала, не желает садиться за штурвал этого летучего антиквариата. И никакие доводы переубедить ее не смогли. Кузнецов мог приказать, и она, скорее всего, послушалась бы – все же понятие о дисциплине у девушки имелось. Однако эта полковничья рожа сидела на травке, с интересом наблюдая за перепалкой молодежи, и вмешиваться не собиралась принципиально. В результате Леночка рассекала сейчас по небу в шикарном самолете и, судя по воплям инструктора, получалось у нее на удивление хорошо. Вот только инструктор при этом был на грани инфаркта.
Вообще за эту неделю они немного привыкли к новому статусу. В принципе, ничего и не изменилось, звания оставались, скорее, формальностью. Правда, Кузнецов, оказавшийся аж целым полковником, все бухтел. Надо, мол, вас в училища отправить или хотя бы по плацу строем заставить ходить. Но – увы и ах. Во-первых, они нужны были ему совсем в другом качестве, а во-вторых, режим секретности еще никто не отменял. Так что жили, как жили, и продолжали тренироваться. Для участия, хе-хе, в Игре. Хотя уровень Игры их сейчас ой как впечатлял.
Самое интересное, никаких угрызений совести по поводу убитых снарядами и пулями, сгоревших в танках, намотанных на гусеницы врагов Поляков не испытывал. Включилась защитная реакция организма, и он по-прежнему воспринимал их бездушными фрагами, виртуальными порождениями компьютерного мира. Что думали остальные, Сергей не знал, предпочитая не лезть им в душу. Однако, судя по поведению товарищей, их восприятие ситуации мало отличалось от его собственного. В общем, комплексы остались за кадром, зато желание продолжить эпопею вполне себе присутствовало. И чего присутствовало в том желании больше, циничного расчета или мальчишеского любопытства, Поляков сказать бы не взялся. Как ни крути, все они были еще очень и очень молоды.
Самолет крутанул напоследок мертвую петлю, плавно развернулся и четко, как по ниточке, пошел на посадку. Коснулся полосы и дал такого «козла», что у Полякова на миг внутри все замерло. Но – нет, выправился и опустился на бетонку вторично, на этот раз невероятно мягко. Затормозил, аккуратно вырулил на стоянку. Серебристый диск пропеллера распался на составляющие, несколько секунд – и лопасти замерли. И стало удивительно тихо.
– Ну как? – Сергей встал и пошел навстречу лихо спрыгнувшей на землю девушке. Позади нее осторожно спускался красный и потный инструктор.
