– Как нелюди просто…
– Они другие, Марин, – серьезно сказал я. – Чужие! Они как… машины! Есть такие… или вернее – будут!.. Человекообразные машины – роботы. Они живут по программе. Не все, конечно, но большинство. У них во главу угла поставлена дисциплина и порядок. Всё у них чистенько, ухоженно… Квадратиками! Вроде и красиво, и богато, но… как-то не по-нашему, не по-человечески!
– Ты что, был в Германии? – удивленно посмотрела на меня Марина.
– Был, – честно признался я. Правда, уточнять, что посещал я «фатерлянд» в далеком будущем, не стал. Это родители мечтали переехать на «родину предков», а я – русский! Пускай и с немецкими корешками…
– И как там? – заинтересовалась Марина.
– Так я ж говорю – чисто, опрятно. Аккуратные домики вдоль асфальтированных улиц, много машин… Кстати, у рабочих там тоже машины есть, «Фольксваген» называются. Они дешевые. Маленькие, правда, но качественные – немцы работать умеют. И нету там никаких пролетариев! А то пытались мне в июне втолковать некоторые, что вот, дескать, немецкие трудящиеся нам помогут. Ага! Ждите. Я ж говорю, немцы очень дисциплинированные. Сказали им – воевать с русскими, они строятся – и вперед. И ни о каком социализме не мечтают, им и при капитализме неплохо живется, а Гитлера они просто обожают.
– Да ну… – не поверила девушка. – Там же коммунисты были! Много! Там Тельман, Роза Люксембург…
– Все, кто был за коммунистов, теперь за Гитлера! Это потом, когда Жуков, Конев и Рокоссовский будут стоять на Одере, когда мы их тысячами станем в плен брать, они вспомнят, что когда-то «голосовали за коммунистов». А вспомнят только для того, чтобы их в Сибирь не отправили, лес пилить! А ныне они все единым строем против нас! А чего? Им сейчас хорошо, тепло и сытно! Шутят даже: «При Гитлере право на голод отменили!» Зарплаты хорошие, могут поехать куда-нибудь отдохнуть с семьей, у них даже самый маленький отпуск длится шесть дней. Есть там, конечно, сознательные рабочие, которым видно больше, чем этим… едокам. И что евреев со славянами в газовых камерах травят, и… А-а! Да что говорить – война идет! Немцы всю Европу захапали, и что? А ничего! Трудящиеся в Германии радуются победам Вермахта! Они ж терпеть не могут тех же французов, а поляки всякие им до одного места. Главное, что добыча пошла в Германию, и какой-нибудь Ганс или Фриц без конца шлет папе с мамой посылки. Награбит и шлет… А немецкие работяги, совсем как наши, собирают деньги на покупку самолетов для Люфтваффе. Вон, когда немцы бомбили Францию, асу одному, Мельдерсу, вроде подогнали истребитель «Саарский шахтер»! Ничего… Скоро они по-другому запоют. Вот перейдет Красная Армия в наступление – немцы устанут хоронить своих Гансов с Фрицами!
Мы удалились от палатки и забрели куда-то, в ту часть лесного дагеря, где я еще не бывал, – тут сплошными рядами стояли опустевшие шалаши, кое-где уже покосившиеся. Явно здесь размещалось больше тысячи человек.
– А где ты еще был? – спросила Марина, перешагивая поваленное дерево.
– В Югославии был… э-э-э… по делам… А на отдых куда только не ездил: в Турцию, в Грецию, в Египет, в Италию…
– В Италию? Это где Муссолини?
– Ну да…
Я, правда, только в кино видел дуче, но Италия и через семьдесят лет оставалась такой же, как сейчас. Только машины будут бегать другие, иначе станут одеваться прохожие, но так ли уж это важно?
– А ты Рим видел?
– Видел, конечно. Красивый город, но малость бестолковый. Улиц узеньких полно, с балконов простыни свешиваются сохнущие, итальянцы кричат, поют, ругаются… Южане! Вот макароны у них вкусные, просто объеденье! И соусы всякие… Пицца – это лепешки большие с начинкой. Главное, дешево – и вкусно! Как у нас картошка с селедочкой.
– И с лучком! – улыбнулась девушка. – И с хлебцем черным!
– Во-во! Итальянцы не в таком достатке живут, как немцы, бедноты полно. Ну, так там и тепло же! Даже зимой не снег идет, а дождь, и ни шуб не надо, ни валенок, ни дров. Да и в Германии, считай, климат, как у нас на Украине. Но немцы еще и экономные – каждую копейку, в смысле пфенниг, берегут. И, если какой-нибудь малолетний Ганс захочет себе велосипед, он не канючит, выпрашивая его у папы с мамой, а начинает копить на велик.
– Ну и правильно!
– Может, и правильно… Только там все как-то не по-людски. Вырос ребенок – все, иди и зарабатывай! Дети уходят из семьи, живут своей жизнью… Я имею в виду – взрослые дети! А мамы с папами старятся в одиночестве и даже внуков не нянчат. Еще и удивляются потом, чего это так много пьяниц развелось да самоубийц! И так не только в Германии, но и во Франции тоже, в Англии, в Америке. Я вот так смотрю, по-нашенски, и вижу – достаток у них есть, а счастья – нет. Но это по-нашему если, а сами американцы или англичане все по-другому понимают. Если у человека есть деньги, значит, все в порядке и все хорошо! Знаешь, что меня всегда напрягало в Европе? Они там все улыбаются! Посмотришь, не думая – счастливые какие! А это просто привычка – привычка казаться успешными. Раз я улыбаюсь, значит, у меня все хорошо. Да куда там… Там и бездомных полно, и нищих. Вот эти мало лыбятся, так они ж отверженные, отбросы общества…
Марина вздохнула.
– А я только один раз иностранца видела… Негра. Он выходил из гостиницы. Из Африки, наверное…
Я обнял девушку «по-настоящему», и мои руки теперь гладили ее спину и волосы вовсе не для успокоения… Марина доверчиво прижалась, подняла лицо, ее губы приоткрылись… Эх, а вокруг полно пустых уютных шалашей!
Но тут девушка словно встряхнулась – вырвалась из моих объятий. Не грубо, но решительно.
– Прости, Игорь! Я тоже… хочу тебя! Но сейчас – никак! – вздохнула девушка. – Мне уже пора, главврач будет ругаться. Мы же уже свернулись, скоро машины для погрузки подадут.
– Жалко…
Марина ласково погладила меня по щеке.
– Все у нас еще будет…
– Правда?
– Честное комсомольское! – негромко рассмеялась девушка. – Пока!
– Пока…
Я проводил взглядом ее ладную фигурку и, печально вздохнув, поплелся к штабу – узнать последние новости и, может быть, получить новое задание.
– Набегался? – ласково встретил меня у знакомого шалаша Альбиков. – Чуть ужин не пропустил! На вот, хлебни горяченького! Кажись, гречка кончилась, но и супец хорош!
В котелке оказалось какое-то густое варево, по вкусу – картофельный суп с большим количеством тушёнки. Действительно, гречневая каша с той же тушёнкой – штука вкусная, но когда она на завтрак, обед и ужин…
– Ага, вернулся наш пионер! – пробурчал подошедший Валуев. – Хомячишь? Это хорошо! Подкрепляйся, нам снова предстоят великие дела!
– Как развивается наступление? – с набитым ртом спросил я.
– Всё путём! – усмехнулся Петр. – Передовые части ушли вперед уже на двадцать километров. Могли бы и дальше – практически никакого сопротивления фрицы не оказывают. Собственно, на том направлении их почти нет. Но полковник Глейман решил не растягивать силы, дождаться, когда вся группа «встанет на колеса». А для этого нужно получить еще пятьдесят тонн горючего и двадцать тонн боеприпасов.
