– Анстрален! Фэрпис дихь, «Иван»!
– Горит, тварь, горит!!! Командир, ты видишь?
– Тимур, спокойно! Немцы уходят! Уходят, гады! Идем на «Лесной», как планировали!
Похоже, что где-то там, у самой линии горизонта, а может, и за ней, насмерть сцепилась четверка наших «ястребков» против восьмерки немецких «экспертов». И фрицы сбежали, разменяв двух своих на двух наших.
Мы с Алькортой переглянулись и, отложив наушники, одновременно вытерли пот с лица. Напряжение этого воздушного боя передалось и нам. Жаль погибших ребят – судя по картине схватки, это были настоящие асы – бились против вдвое превосходящего по численности противника и обратили его в бегство! Похоже, что не обманул Кирпонос – прислал прикрывать «воздушный мост» лучших.
Не прошло и пяти минут, как на наш аэродром, прозванный на «Большой земле» «Лесным», приземлились два «И-16». На фюзеляже одного из них красовался номер «100», второй выглядел скромнее – «07». Пожаловали те самые летчики-герои. Спасибо преподавателю ШОН Степану Ильичу – теперь я знал «в лицо» любую свою и вражескую технику и легко определил с первого взгляда, что это машина новейшего «Типа 28» с тысячесильным движком и пушками ШВАК в консолях крыла. Теперь понятно, почему хваленые «белокурые рыцари» не смогли завалить наших «соколов» в первую же минуту боя – эта модификация истребителя в умелых руках могла противостоять «мессерам» почти на равных.
Я вскочил и рванул к истребителям, чтобы рассмотреть их поближе. Но, увидев лицо с трудом вылезающего из кабины «ишачка» летчика, буквально охренел и просто встал столбом – не ожидал, что комфронта пришлет буквально «лучших из лучших» – пилотом истребителя с номером «100» на борту оказался… Покрышкин! Я прекрасно помнил его лицо еще с «тех времен», из своей «прошлой жизни». А второй ас оказался… Тимуром Фрунзе – его я тоже хорошо запомнил по фотографиям из Интернета.
– Во! Тут на земле уже пионеры воевать начали? – увидев меня, сказал Покрышкин, с трудом растянув губы в улыбке.
Он пытался освободиться от ремней парашюта. Было видно, что пилот смертельно измотан прошедшим боем – чудовищные перегрузки во время виражей за считаные минуты выматывали похлеще двадцатикилометрового марш-броска. Я бросился помогать.
– Спасибо, парень! – искренне поблагодарил ас, когда тяжелая сумка парашюта свалилась к его ногам. – Как тебя зовут, боец?
– Курсант Игорь Глейман! – ответил я, откровенно разглядывая живую легенду, будущего трижды Героя Советского Союза. – А вы Александр Иванович Покрышкин?
– Да! – удивленно хлопнув глазами, ответил летчик. – Но откуда ты можешь меня знать?
– Слухами земля полнится! – ответил я, пожав плечами. – Мы сейчас случайно на вашу волну попали и слышали, как вы с фрицами бились, четверо против восьмерых!
– Слышали, но… как? – снова удивился Покрышкин. – Впрочем… мало ли в какой части такие молодцы служат… Но… стоп! Как, ты сказал, твое имя? Игорь Глейман? Но мы же в расположение «Группы Глеймана» прилетели, верно?
– Так точно! Оперативная группа полковника Глеймана. Петр Дмитриевич – мой отец! А я – разведчик из группы Осназа! – объяснил я.
– А лет-то тебе сколько, разведчик? – усмехнулся Покрышкин.
– Семнадцать! – улыбкой на улыбку ответил я. Привык уже озвучивать этот смешной возраст…
До нас наконец-то добежали красноармейцы из команды Кудрявцева и какие-то незнакомые парни в засаленных синих комбинезонах, видимо, те самые механики истребительного полка. Быстро распределившись вдоль крыла, парни покатили самолет в сторону леса. А к Покрышкину подошел мужик в комбинезоне, возрастом постарше прочих.
– С прибытием, товарищ лейтенант! – козырнул мужик. – А где остальные ребята из звена?
– Не долетели, старшина! – тяжело вздохнул Покрышкин. – В десяти километрах отсюда наткнулись на «худых». Ваньку и Гришку завалили!
– Вот суки! – с чувством сказал старшина-механик, сжимая кулаки. – Наши прыгнуть успели?
– Нет! – качнул головой Александр Иванович, и мне вдруг показалось, что на его глазах блеснули слезы. – Ванька на таран пошел, и он, и «худой» – вдребезги. А Гришка упал на лес… Ладно, где тут можно на полчаса прилечь? Укатали меня сейчас, всё тело болит!
– Вот там нас определили на постой, товарищ лейтенант! – показал на лесок старшина-механик. – Добротные шалаши, на пару дней перекантоваться хватит! А больше и не надо – танкисты уже сегодня на прорыв пойдут.
– Да, я знаю, старшина… – снова поморщился летчик. – Показывай дорогу! И проследи за заправкой – ровно через тридцать минут обе наших машины должны быть готовы к бою – взлетим парой, чтобы посадку остальных ребят из полка прикрыть, следующее звено уже должно быть на подходе. Ох, чую я, что на сегодня будет очень горячий денек, и эти наши потери – не последние!
Оглянувшись на меня, стоящего рядом, Покрышкин протянул ладонь для рукопожатия.
– До встречи, пионер! Свидимся, если выживем!
Слова летчика-аса про горячий денек для авиации оказались пророческими: часов в девять утра над аэродромом показались «Юнкерсы-87». Много – одиннадцать штук. У нас как раз один «ТБ-3» взлетал, а второй выкатывался на старт – и ВПП предстала во всей своей красе без всякой маскировки. Чем немцы и решили воспользоваться – ринулись в пике, целясь в стоящий на старте бомбер.
Вот тут их и ждал большой сюрприз! Рявкнули десятки стволов ПВО – и два головных «лаптежника» превратились в облачка дыма и пламени, а их остатки посыпались на лес. Но чертовы немецкие летчики оказались не робкого десятка и продолжили атаку – никто не отвернул, вся эскадрилья, завывая сиренами, пикировала на начавший движение по полосе «туберкулез».
Зенитки долбили без пауз, небо практически затянули черные кляксы разрывов. Казалось, что через такую стену заградительного огня не сможет пробиться никто. Да, так оно поначалу и вышло – еще три «Юнкерса» вспыхнули огненными цветками. А два все-таки отвалили с курса атаки, таща за собой густые полотна черного дыма.
Но четыре машины прорвались и сбросили бомбы! Хорошо, что идущий на взлет «ТБ-3» успел набрать приличную скорость – бомбы густо ложились за его хвостом, оставляя на гладком поле ВПП черные проплешины воронок – неприятно, но не смертельно. И тут я стал свидетелем еще одного невиданного чуда – уже успевший набрать небольшую высоту первый «туберкулез» вдруг расцвел трассирующими очередями – все его бортовые стрелки лупили по выходящим из пикирования прямо в их сторону «Юнкерсам». Я четко видел попадания, но, увы, пулеметы там стояли небольшого калибра – ШКАСы. Которые для современных самолетов – как слону дробина! Но одному «слону» все-таки хватило и этого – выбросив тонкую струйку прозрачного дыма, «лаптежник» прекратил набор высоты и потянул на север, раскачиваясь, словно пьяный.
На нашем лесном аэродроме «ура!» сейчас не орал только ленивый! Сотни мужских глоток просто надрывались в крике – настолько явной была наша небольшая победа. А впрочем… почему небольшая? Целый штаффель ударных немецких самолетов с опытными экипажами пошел в распыл.
