Меня отвлекли шаги. Отбой еще не объявили, но я все равно нырнула в тень, чтобы пропустить припозднившихся гуляк, полагая, что это могли быть мастера, однако никто не прошел мимо меня. Я выглянула из укрытия и услышала, как негромкое эхо шагов спускалось куда-то все ниже и ниже. Там была северная башня, и я частенько поднималась наверх, но никогда не спускалась вниз. Почему?
Была уверена, что там нет спуска.
Я подошла к двери в башню, толкнула и оказалась на винтовой лестнице. Так и есть, вниз она не шла, но ведь это башня, и начиналась она от земли, как ей и полагалось, а не на уровне третьего этажа. Задумавшись над этим несоответствием, я пригляделась к полу и обнаружила люк. Ну конечно же!
Можно было уйти прямо сейчас. Никто меня не держал. Я постояла немного, пытаясь уловить хоть какие-нибудь звуки из-под крышки люка, потом опустилась на корточки и ощупала края. Как же его открыть? Если бы просто тянуть за кольцо (которого, кстати, нет), это займет время, а у моих таинственных предшественников его не было, я довольно быстро пошла за ними. Магия? Я теоретически могла призвать воздушный дух и приказать отодвинуть плиту, но у меня точно так же, чисто теоретически, могло не получиться, и тогда без изгоняющего у меня возникли бы некоторые проблемы. Но как же любопытно! Я буквально всем своим существом чувствовала, что мне надо спуститься. Я должна это сделать.
Очертив еще раз пальцем границу люка, я вздохнула и собралась уже подниматься, как края плиты мягко засветились. Я прикрыла глаза, а когда открыла их, увидела, что препятствие исчезло. Под моими ногами разверзлась черная дыра с едва заметными в темноте ступенями. Я выждала полминуты и начала спуск.
Если мое любопытство вскроется, меня непременно накажут. Карцер я с того памятного раза посещала еще дважды — за неуместные вопросы во время лекции (спросила, чем мы лучше духов, если точно так же уничтожаем себе подобных, как духи уничтожают людей) и за неоднократную попытку призыва без присмотра мастера и в час после отбоя. Может показаться, что я специально нарывалась на наказание, но на самом деле я просто не могла дать Кристиану повод называть себя неумехой, вот и тренировалась в любое время, даже самое неподходящее.
Но я продолжала спускаться, нащупывая ступени в темноте носком ботинка. Каждую из них — останавливалась, изучала край и только после этого делала следующий шаг. Нисхождение в бездну растянулось на века. Я вспотела, пока ногой не нащупала твердую ровную поверхность. Чуть дальше тьма неохотно отступала под натиском пока еще слабого, но все равно света.
Мне хватило ума подождать и прислушаться, и за терпение я была вознаграждена обрывком разговора, из которого, увы, едва ли могла что-то понять.
— Когда придет время, все решится само собой, я уверен.
— А если нет? Кто будет держать ответ? Вы?
— Если понадобится. И все же не сомневаюсь, что ключ покинул дом, как мы и предполагали. А это значит…
— Что он здесь?
— Верно. Он должен быть здесь.
Голоса смолкли, и как ни пыталась, я не смогла угадать их обладателей. Подземелье странным образом искажало звуки, я могла быть уверена лишь в том, что говорили мужчины.
Я прошла немного вперед и снова прислушалась. Что делать, если они пойдут назад? Коридор был прямым и узким, без малейшего намека на укрытие. Только вперед или только назад. Я выбрала первое.
Коридор постепенно расширился, потолок поднялся, теряясь в черноте. Я шла осторожно, но подошвы ботинок, ровно как и небольшой крепкий каблук, все равно выдавали мои крадущиеся шаги, и мне казалось, что они высекали искры, которые огнем выкладывали мой след. Я боялась быть обнаруженной и… боялась не узнать, что тут происходит.
Внезапно коридор закончился, выведя меня в длинную галерею, неярко освещенную голубоватым светом, источник которого я не разгадала. Меня охватила дрожь, по спине пробежали мурашки, и, дохнув на руки, я увидела облачко пара, сорвавшееся с губ. Тут было ужасно холодно.
Иди к нам. Иди. Иди к нам.
Я вздрогнула и заозиралась по сторонам. Чутье подсказывало, что голос мне померещился, но в жуткой обстановке, в которую я угодила, реальным могло оказаться все что угодно. Даже голоса в моей голове.
«Самое важное, что ты должна запомнить, Лорна, это то, что духи всегда против нас, а мы против них… В этом вся суть духов. Коварная и хищная. И никогда, слышишь, никогда не позволяй им влиять на свои мысли, лезть к тебе в голову».
Мастер Конрад говорил это мне. Именно мне, не Бере или кому-то другому. Почему? Потому что знал, что я буду слышать их голоса? Нет, не только слышать. Прислушиваться.
Я закрыла глаза и пошла вперед, полагаясь только на свои чувства. С каждым шагом что-то внутри меня распрямлялось, поднимало голову, раскрывалось и распускалось, как цветок или как бабочка, впервые раскрывающая крылья. В какой-то момент я открыла глаза и застыла в немом ужасе.
Вокруг меня, по обе стороны, в столбах голубого света томились духи.
Их было много, они застыли, как бабочки в янтаре, скованные чужой волей — волей заклинателей. Мне кажется, я узнавала каких-то из них. Вот серебряная змея, которая выпала Айрис и Деборе во время тестирования, вот белый тигр Кристиана и Маркуса, а вот — огненная птица, которая пробудила во мне дар заклинателя.
«Выпускайте духа!»
Все внезапно стало кристально ясным. Зачем каждый раз вытаскивать духов из других миров, когда можно держать их в плену в качестве подопытных кроликов, учебных пособий — да как угодно можно это называть, смысл не изменится. Их законсервировали тут и кидают нам под нож, когда в этом есть необходимость. Почему меня это возмущает? Ведь я — заклинатель, а они — духи. Злобные твари, от которых я буду защищать человечество.
Почему?..
— Потому что ты не такая, как они.
Я не удивилась, услышав голос Ишинори. Строго говоря, я вообще начала сомневаться, что он такой же ученик, как и я.
— Что это такое? — спросила я шепотом, и холодное дыхание обожгло мне шею.
— Оборотная сторона монеты.
— Это… ужасно.
— Ты чувствуешь? Скажи, что ты чувствуешь?
Вопреки здравому смыслу я чувствовала стыд за людей, которые обучали меня, чувствовала страх, гнев, в какой-то степени жалость. Но ведь Ишинори (или кто он был на самом деле?) имел в виду что-то другое?
Он взял меня за плечи и сильно сжал. Я по-прежнему не видела его лица, но и не хотела видеть. Боялась, что это лицо я буду видеть в кошмарных снах.
Я закрыла глаза, и тогда в меня ледяным потоком хлынула боль.
— Нет! Нет!!! — завизжала я, но Ишинори не дал мне упасть на колени, и его ладони словно стали проводником между мной и ними. — Нет! Хватит! Я не хочу!
Тогда он ослабил хватку, и я все-таки упала. Камень не показался мне твердым, я даже не почувствовала, как содрала колени до крови. Боль медленно угасала, выветривалась из меня — из моей головы.
