Макс приподнимается надо мной, просовывает ладонь меж моих ног, касается там, где только что были его губы, дарит нежные, но настойчивые ласки, проникает в меня пальцами, заставляя трепетать от желания.
Почувствовав его восставшую плоть, прижимающуюся в том месте, где только что были пальцы, издаю глухой стон.
— Смотри на меня, — тихо приказывает Патов.
И мы соединяемся, сливаемся в единое целое. Макс старается быть нежным, осторожным и это умиляет меня, как и то, что у него вновь не выходит, страсть вырывается наружу, выходит за рамки. Мы охвачены ни с чем не сравнимым наслаждением, стонем, двигаясь на встречу друг другу. Обвиваю руками сильные плечи, вонзаю ногти в кожу. Обвив талию Патова ногами, выгибаю спину. Волны удовольствия захлестывают, на секунду кажется, что теряю способность дышать. Никогда прежде не испытывала оргазма такой силы. Новая грань ощущений, абсолютное доверие. Я хочу принять и познать все, что может мне дать этот мужчина. И хочу отдать все, что ни попросит.
Макс кончает следом за мной, содрогаясь и рыча, стискивая до боли мои бедра.
Проходит несколько минут, прежде чем ко мне возвращается сознание. Макс кладет разгоряченную щеку мне на грудь. Его губы касаются все еще напряженного соска.
— Я обожаю тебя, Крапива.
Закрываю глаза и погружаюсь в теплоту, что затапливает сердце после этих простых и коротких слов.
* * *
Какое-то время лежим друг напротив друга на постели, в полном молчании. Впитываю каждую черту лица Патова, смотрю на него… и мне все мало.
— Ты так напряженно о чем-то думаешь, что я начинаю переживать, — усмехается Макс.
— Считаешь у меня нет на это причин? Беспокоиться о завтрашнем дне…
— Причины есть. Но теперь уже все позади. Больше всего я боялся, что он увезет тебя куда-то… Что найти не смогу. А как оказалось — бояться надо было родного брата…
Лицо Макса мрачнеет.
— Наверное ты не так понял… не мог Марс попытаться убить меня. Зачем ему это? — говорю с надеждой. Не хочется думать, что была на волоске. И не хочется, чтобы любимый страдал… Чтобы этот поступок проложил между ними пропасть…
— Ты не понимаешь… без сознания была, поэтому у тебя есть шанс прикрываться иллюзиями… Но я там был. Марс признался. Успел в последнюю секунду, понимаешь? Нажми он чуть сильнее и тебя бы не было.
Так просто. Так страшно. У меня сжимается сердце от взгляда Макса. Из него словно душу вынули, такое отчаяние и опустошение на лице.
— Я могу простить его… теперь, наверное, смогу.
— Я не смогу. Не о чем говорить. Да, и чтобы не возвращаться к этому больше — Марс признался.
— В том, что хотел убить меня?
— Да… мы боролись. Он всегда был сильнее. Мне повезло что он был изможден…
— Думаешь он бы и тебя убил?
— Возможно, — Макс равнодушно пожимает плечами.
— Он, наверное, сошел с ума, просидев столько времени в этой яме…
— Скорее всего. А может сошел с ума давным-давно, и я повелся на план безумца… Чуть не погиб, и тебя не потерял.
— Но, если бы не его план… мы бы не познакомились, — прячу улыбку и провожу кончиками пальцев по щеке Патова.
— Это точно…
Макс ловит мою руку, притягивает к губам и целует.
— И это самое главное для меня.
— Для меня тоже, — признаюсь тихо.
— Но в те далекие и смутные времена ты меня не хотела, — вздыхает Макс. — Заставила помучиться…
— В те времена, когда ты меня Крапивой назвал? — улыбаюсь смущенно. — Это странное прозвище.
— Но тебе подходит.
— Хм, сомнительный комплимент.
— Это не комплимент… это правда.
— Скажи, когда ты понял, что я нравлюсь тебе? — спрашиваю, осмелев друг. И почувствовав, что мне нужна полная откровенность. Что настал момент когда можем открыться друг другу полностью.
— Сначала я другое чувствовал, — смеется Патов. — Ты мне НЕ нравилась. Очень НЕ нравилась. Я тебя хотел. До одури.
Краснею под его взглядом. Внутри все начинает жаром полыхать. Макс притягивает меня к себе, нависает сверху.
— Подожди… Я не готова пока… не могу.
— Я должен показать тебе, насколько хотел…
Макс берет мою руку и прижимает к своему твердому члену, и я забываю обо всем на свете. Слова становятся не важны. Только прикосновения… Еще минуту назад казалось, что я не смогу снова, так быстро принять его. Все тело было ватным от усталости и пережитого наслаждения. Но вот страсть и потребность в близости разгорается с новой силой…
* * *
Снова лежим обессиленные в объятиях друг друга. У меня еще столько вопросов, но теперь засел в голове всего один. Как я могла забыть об этом? И Макс ни словечка… Как начать разговор о том, что меня мучало в прошлом, и вот буквально разрушает сейчас…
— Что случилось? — Макс безошибочно угадывает перемену в моем настроении.
— Ничего… просто задумалась.
— Что опять? — улыбается. — Кажется ведь все выяснили… Неужели мало признаний, так я готов продолжить… И снова прижимается ко мне, горячий и готовый.
Но причина по которой хмурюсь действительно важна.
— Я тут подумала… ты ведь женат, Патов…
Макс начинает громко смеяться, а я — легонько шлепать его по рукам, по груди, требуя, чтобы прекратил. Ведь мне совсем не до смеха, вопрос и правда серьезный.
— Что смешного, не понимаю, Патов! Ты меня бесишь, ясно? Прекрати ржать!
Я уже готова обидеться и уйти, но Макс не позволяет, сжимает в объятиях, так крепко, что кости хрустят.
— Вот уж не думал, Лозинская, что ты… хочешь замуж, — продолжает смеяться Макс.
— Не хочу! Но и с женатым спать мне не нравится.
— Серьезно, Анж… Ты знаешь, я даже забыл о том что у меня жена есть, — вздыхает Макс отсмеявшись. Все эти штампы в паспорте — такая глупость.
И я согласна с ним. Сама всегда так думала… пока не встретила его, и уже совсем не глупость…
— Не говоря уже о том, что жена твоя пропала! Не очень радует перспектива отношений с Синей Бородой, знаешь ли!
Ожидаю что патов снова начнет ухохатываться, но этого не происходит и мне становится не по себе.
— Ты права. Черт, я и правда этой самой «бородой» выгляжу, бл*дь. Я почти уверен что Ирка мертва. Но у меня нет доказательств. Как и того, что не имею к этому никакого отношения…
— Ты серьезно?
— Более чем. Но сейчас у нас нет возможности выяснить… понимаешь, я уверен что это «KZ». Ирка работала в бухгалтерии, и слишком много знала. Именно поэтому я подобрался к ней. Закрутил роман… А потом она исчезла.
