Выстрел оглушает меня. Сама не понимаю, как смогла нажать на спуск. Наверное, потеряла голову от отвращения. Давид говорил омерзительные вещи. Лучше умереть чем допустить такое.
Во время выстрела я машинально зажмурилась. Чувствую, как кто-то с силой вырывает у меня пистолет и не могу сопротивляться, все тело будто ватное, обмягшее. Ноги подкашиваются, и я падаю на землю. Последнее что вижу, прежде чем потерять сознание — отчим, тоже осевший на землю. Стоящий на коленях и прижимающий руку к окровавленному предплечью.
— Я заставлю тебя заплатить за этот шрам, хрипит он. — Придется и на тебе нарисовать что-то… люблю несовершенства. Ты оказала мне услугу.
Понимаю, что этот человек окончательно сошел с ума, это последняя мысль перед тем как проваливаюсь в темноту.
* * *
Сознание возвращается, первое что понимаю — я в машине, на заднем сидении, в неудобной позе, руки связаны за спиной. В салоне запах крови. Рядом — Штайн, она без сознания. Я совершенно забыла о ней, с того момента как в полете ей заклеили рот — слишком много болтала. Вроде крови на ней нет, не ранена… На мне — тоже. Так откуда этот металлический запах? Давид? Жив ли он… Пассажирская дверь не заперта, и я кое-как выбираюсь наружу. Особняк отчима и ни души вокруг. Спотыкаясь, бегу подальше от здания, к железным воротам. На улице ужасно холодно, воздух прямо морозный, изо рта вырывается облако пара, когда выдыхаю, устало привалившись к запертой калитке.
«Я должна спасти тебя» повторяю про себя мысленно, как заклинание,
«Нельзя допустить бойни. Пожалуйста, Господи, дай мне всего один шанс…»
И тут понимаю, что шанс не в моем побеге. Мне так никого не остановить. Я должна снова попробовать переговорить с отчимом. Дать ему что-то… Поставить на кон… себя. Единственный путь спасти пешку — пожертвовать королевой…
Поэтому бегу назад, запыхавшись, останавливаюсь возле порога. Стараюсь выровнять дыхание. Если продавать на переговорах королеву, нужно ею выглядеть. А не испуганной дрожащей девчонкой.
Вхожу в гостиную. Никого. Поднимаюсь наверх, в комнату Давида. Он полулежит на постели с бокалом виски. Его лицо непроницаемо.
— Мы можем поговорить? Пожалуйста.
Не говоря ни слова, отчим показывает рукой на кресло. Долго смотрит мне в лицо.
— Меня оставили в машине, связанную, — говорю капризно.
— Мои люди слишком заняты, — спокойно отвечает Давид. — Но я как раз собирался отдать распоряжение.
— Развяжешь меня?
— Мне нравится, как ты выглядишь, — усмехается. — Грудь вперед… Беспомощная. Что ты пришла мне предложить? Торговаться? Жизнь любовника выторговывать? Дурочка. Я все это предвидел. И не собираюсь играть с тобой в шахматы, как в детстве. Ты же должна была еще с детства усвоить — меня невозможно переиграть.
— Почему ты ждал столько времени, почему раньше не показывал мне свои настоящие чувства, — спрашиваю как можно спокойнее. Надо разговорить его, заставить расслабиться.
— Хотел, чтобы ты сама приползла. Чтобы поняла, где твоя судьба, в чем предназначение. К тому же в подобном терпении, Анжела, есть своя прелесть. Ожидание — почти как тантрический секс.
— Видимо мне не понять такое. Я слишком… примитивна.
— Я помогу тебе понять, детка. Мне нравится думать об этом… Предвкушать как займемся твоим образованием…
Меня накрывает очередная волна тошноты. Как я могу играть роль, если всю буквально корежит от ненависти. К себе в том числе. За то что промахнулась. Всего-то в плечо ранила. Для отчима это, по всей видимости, царапина.
— Там в машине Штайн, — начинаю с совершенно неважной для меня темы. — Что будет с ней?
— Неужели тебя это волнует?
— Мне не нравятся убийства.
— Я не убью ее, не переживай. Она сука, конечно, но еще пригодится.
— Ты поверишь ей после всего?
— Не поверю. Она заплатит за свои ошибки, но не смертью. Позже, в нужный момент, поработает расходным материалом.
— Я хочу выторговать жизнь Патова. Хочу его оставить себе, как ты — Штайн, — произношу как можно спокойнее. — Если ты имеешь право на игрушки, то и я тоже.
Давид мрачнеет.
— Тебе не удастся это, девочка. Не старайся зря, только разозлишь меня. Забудь про него. Он, скорее всего, уже труп. Мои люди уже должны добраться до их логова. Я бы и без договора с Марсом вычислил это место… Я его почти вычислил… но не мог рисковать тобой.
— Значит ты заключил договор с Марсом и нарушил его?
— Тебя это удивляет? Для меня главным было спасти тебя, вернуть живой. Ради этой цели — все средства хороши. Я готов был на все ради тебя. Да, я отвалил Марсу кучу бабла, и не факт, что верну эти деньги. Но мне плевать. Да, договор был что люди Марса привезут тебя… послезавтра. Этот урод думал, что все просчитал. Но недооценил меня. Я вычислил и вертолет, и время прилета, и место. И к этому времени уже знал где находится логово этих подонков. Послал туда целую армию. Они сотрут с лица земли все, что относится к этим тварям. О них даже праха не останется, чтоб другим не повадно было разевать свои рыла на Корпорацию.
— Но там есть невинные! Женщины! Там девушка с моей работы! — меня начинает трясти. Неужели Настя поплатится жизнью, совершенно невинный человечек, попавший случайно в эти жернова?
— Тебя правда волнует какая-то девчонка? Разве я тебя воспитывал такой мягкотелой?
— Ты понимаешь, что это смертный грех? — слезы текут по моим щекам.
— Я не верю в Бога, а значит и в грехи не верю. Я ведь даже не был в курсе про женщин. И почему множественное число?
— Там были… проститутки… и женщина которая смотрела за нами.
— И за них ты переживаешь? Девочка моя, с тобой явно что-то не так… Это безумие. Все кто там находится… того не стоят. Впрочем, для меня никто не важен… только ты.
— Я никогда не подпущу тебя к себе, если ты убьешь их! Слышишь?
— У тебя нет выбора. Теперь, когда я открыл свои чувства, я не смогу быть таким терпеливым, как прежде. У тебя есть неделя, пока заживает мое плечо. Потом возьму тебя… даже силой.
— Я скорее убью себя! — вскакиваю и бегу к двери. Наверное, так будет лучше всего. Но впечатываюсь в спину огромного детины. Никогда прежде его не видела. Настоящая скала… Которая оборачивается, и я понимаю, что это женщина. Огромная, высокая. У нее короткая стрижка, но длинные ресницы, густо накрашенные тушью, и красная помада на губах.
— Теперь это твоя нянька, — смеется Давид. — Я слишком ревнив, не могу доверить тебя мужчине. Поэтому познакомься — это Тень. Очень говорящее имя, ведь вы теперь станете неразлучны. Избавиться от нее ты сможешь, только если отдашься мне сама и убедишь… в ответной страсти. До той поры выполняй все что Тень скажет. Иначе у нее есть разрешение делать тебе больно.
