Люди в балахонах отшатнулись. Когда Ворон повернулся, я поняла — почему: зрачки полыхали адским пламенем. Было чего испугаться.
— Жива? — нож скользнул рядом с запястьем, обрезая путы. — Пойдем.
— Не смей мешать, демон!
Из отпрянувшей толпы выступила фигура. По голосу я узнала бабу Дусю. И испугалась, потому что из-под капюшона выглядывала сама тьма.
43
— Не смей мешать!
Голос менялся с каждым словом. Становился грубей, громче и вскоре уже гудел, как ветер в широкой трубе: низко, протяжно, так, что мурашки по коже.
Одновременно согбенная спина распрямилась, плечи стали шире — как будто под балахоном скрывалась не старуха, а кто-то могучий. И очень высокий.
И все-таки это была баба Дуся: это её старыми связками пользовался тот, кто имел над ней безграничную власть:
— Уйди с дороги! И тогда я забуду о твоем предательстве.
Кир оглянулся. В его глазах больше не билось пламя. Передо мной стоял испуганный до полусмерти мужчина с посеревший от ужаса кожей и дрожащими губами.
И все-таки он вздернул подбородок:
— Я не предавал тебя, Аллиан. Я просто был рядом с той, кого люблю. И ты её не получишь!
— Уверен?
В рыке вселившегося в старуху демона слышалось удивление. И равнодушие.
— Я в последний раз предупреждаю: отойди!
Но Кир только повернулся так, чтобы полностью закрыть меня от Аллиана. И поднял руку с зажатым в ладони ножом:
— Попробуй забери!
То, что произошло позже, напоминало ночной кошмар, когда хочешь бежать, но ноги прирастают к земле и каждый шаг дается с неимоверным трудом.
Кир замер. Застыл, словно находился на глубине и вода мешала двигаться. Плавно, медленно… Но он двигался.
Я почти физически ощутила его боль. Как скручивает узлом мышцы, как выворачивает суставы, как ломает кости… Как внутренние органы сминает непреодолимая сила…
И услышала, как вопль разрывает легкие. Надсадный, полный не боли, но отчаяния. И бессилия.
Затейливыми линиями полыхнул ожог и рубашка опала на землю обугленными клочками. Этого никто не заметил, как и то, что искры коснулись ссохшейся сенной трухи и весело засверкали, обрадовавшись угощению.
Мне тоже было не до них. Ловец нагревался, и тем сильнее, чем громче кричал Кир.
Смотреть на это, слышать это и знать, что все происходящее — из-за меня, сил не осталось. Сердце обливалось кровью, хотелось самой подставиться под удар, забрать его боль, его муки… Но сделать это можно было только одним способом: избавиться от Ловца. Тогда освобожденный демон сможет выполнить приказ своего господина. Ему не придется подчиняться связывающему волю артефакту. Ворон снова станет собой. И перестанет претворяться.
Звенья порвались не сразу. Было больно — тонкая цепочка впилась в шею, резала кожу. Но я не обращала внимания: потом будет хуже. Страшнее. Невыносимее. Но теперь я хотя бы знала, за что это и сама шла на пытки.
Огонь, с ревом пожирающий сено, даже не заметил кусочка металла. А у меня не было времени следить за его полетом. Краем взгляда зацепила мелькнувшую тень, но все внимание было сосредоточено на Вороне и бабе Дусе. Вернее, на Аллиане. Похоже, тварь не имеет возможности войти в этот мир, иначе бы была уже здесь.
Зато вонь свою сумела передать. Сеновал вонял дымом и трупами, а сквозь это амбре пробивался едва заметный аромат роз.
Проклятье! Ничего не произошло! Кир все так же корчился в безуспешных попытках освободиться. Аллиан ломал его волю вместе с телом. А я не понимала, что происходит. Я же отказалась от Ловца. Почему Кир не выполняет приказ своего хозяина?
— Он у меня! — раздалось ликующее.
У полустертых линий магического круга стояла счастливая Ольга. Глаза сияли, отражая не только разгоревшийся огонь, но и радость. Как будто исполнилась её самая большая мечта.
Судя по тому, как она держала в обожженных руках отброшенный ной кулон — так оно и было.
— У меня! — Ольга захлебнулась от восторга. И лопающиеся волдыри на руках её вовсе не беспокоили. — Ворон, теперь я твоя госпожа! И я приказываю тебе отступить!
Давно заживший ожог на теле Кира вновь полыхнул золотом. И… исчез. Шрамы словно впитались в кожу, не оставив и следа.
— Приказывай, сколько тебе угодно! — прорычал он. — Только… кто сказал… что я… буду… слушаться?
С каждым словом Кир распрямлялся. На сантиметр… на полтора… на два. Но разгибался, преодолевая сопротивление. А потом резким движением повернулся ко мне.
Боль от его рук. Сильная, пронзительная. Огонь, ревущий вокруг, опаляющий брови и ресницы. Щеки пылают от жара, но в лицо уже бьет прохладный вечерний ветер. А из сеновала доносится неистовое:
— Беги!
Крик заглушает рев. В нем — разочарование, отчаяние, неверие. Аллиан еще не потерял надежду заполучить меня в свои лапы, а вот Ольга… Я вижу, как огонь охватывает её одежду, лижет волосы, как она превращается в живой факел. А рядом с ней один за другим вспыхивали огненные столбы: это Бездушники не смели покинуть опасное место.
А рядом с ней, в кольце огненного шторма застыл Кир.
Его взгляда ловит мой и в глубине зрачков, там, где прежде полыхало багровое пламя, на миг зажегся светлый огонек. Я так и не успела понять, что это, потому что Ворон резким движением вскинул руку и быстро вонзил нож в собственную грудь. Кровь просочилась между пальцами, покрыла тело темными линиями. Они переплетались, образуя сетку, завивались спиралями, сковывая руки и ноги. А потом вспыхнули ослепительным шаром.
Земля встретила жестко. Воздух вышибло из легких так, что я долго не могла вдохнуть. В глазах стояли этот взрыв и черный силуэт мужчины, схватившегося за грудь.
Когда разноцветные круги растворились, и дыхание восстановилось, мне снова захотелось ослепнуть: на месте сеновала зияла глубокая воронка.
А по полю уже несся, подскакивая на ухабах, старый УАЗик местного участкового.
44
Уже год я не впускала в дом солнечный свет. Кондиционированный воздух, фастфуд вместо нормальной еды и мерцающий экран ноутбука.
Редактор обрывала телефон: последняя книга порвала чарты, читатели требовали продолжения и встреч с автором.
Но после того случая из дома я выходила очень редко.
Первые дни слились в сплошную карусель: меня о чем-то спрашивали, водили из кабинета в кабинет, совали на подпись какие-то бумаги. Я их даже читала, что-то поправляла, спорила… Но теперь их содержание полностью выветрилось из памяти.
Расследование шло долго, вызвало резонанс: все-таки погибло много людей. В итоге все списали на секту, которая окопалась в городке, пошумели еще немного и затихли. Я прошла как пострадавшая.
