Рядом раздался плеск:
— Лихо!
Кир плыл, красиво вскидывая руки. Поджарое тело скользило так, словно вода была его стихией. Я тоже плавала неплохо, но сейчас казалась себе курицей, случайно упавшей в речку.
— Ну! Смелее! — Ворон нарезал круги рядом со мной. — чего ты боишься? Я же рядом! Ни один водяной не посмеет приблизиться.
Лучше бы водяной!
Сделать вдох и уйти на глубину. Просидеть там, пока хватит сил и воздуха, а потом выскочить наружу пробковым поплавком.
Не помогло. Холодная вода, физические упражнения оказались бессильны. Инкуб продолжал манить так, что от желания сводило пальцы на ногах.
— И чего тушуемся? — он завис напротив. Мышцы на руках напрягались, удерживая тело в вертикальном положении. — Сама же знаешь, что хочешь.
Отнекиваться было глупо. Да и что я теряю? Взрослый человек, могу сама решить, с кем буду спать. И если хочу инкуба… Да плевать!
Его кожа обжигала. Холодная вода не смогла остудить жар, и мужские руки на талии тоже казались горячими.
Я тут же обвила ногами его бедра. Ощущать, как напрягаются ягодицы, как рвется вперед член было восхитительно. Только неловко — все-таки общественное место. Настолько испорченной я еще не стала.
— Ты можешь… — выдохнула ему в ухо и застонала от восхитительного ощущения между ног.
— Что? — он потерся еще раз.
Эта ехидная улыбка! Хотелось размазать её по лицу, погасить… или впиться губами, зубами…
— Так что?
— Отвести глаза. Ну, как с Ольгой в машине…
— У меня идея получше!
Нависающие над берегом ветки ив напоминали водопад. Вода подними оказалась теплой, несмотря на то, что солнце не могло пробить живую завесу.
Зеленый полумрак создавал по-настоящему интимную обстановку.
— Не бойся, я не позволю нас увидеть.
Хриплый от страсти шепот коснулся слуха, прошелестел теплым ветром. Больше меня ничего не сдерживало.
Плавки — его и мои — полетели на берег. Бретельки лифчика скользнули с плеч. Жадные губы тут же приникли к груди.
Внизу живота пульсировало. Хотелось страсти, неистовства… Вода создавала иллюзию невесомости и новизна ощущений сводила с ума.
Но Ворон не торопился.
Исследовал губам сначала одну грудь, потом другую… Соски затвердели и прикосновение к ним даже слабого ветерка вызывало острый приступ удовольствия.
Как же это было хорошо! Но тело требовало большего.
Кир же, зараза такая, прижимал к себе так крепко, что даже бедрами пошевелить было невозможно. Ощущала его желание, сгорала сама и ничего не могла поделать!
— Ки-и-ир!
Довольная ухмылка в ответ и легкое покачивание в такт течению.
Ну, держись! Я вовремя вспомнила, что кое-кто здесь не смеет противиться моему приказу.
— Не тяни! Хочу!
И сама прижалась губами к ожогу на его коже. Ворон дернулся, на миг ослабил хватку и…
Как сладко! Эти мерные, сильные движения. Вода ласкала кожу наперегонки с губами. Напряжение понемногу отступало, сменяясь истомой и негой.
Разрядка пришла слишком быстро. Меня выгнуло и судорога пробежала по телу горячими пальцами. Миг, другой — я не жила. Я взорвалась сверхновой.
Но это оказалось только началом — Кир еще не получил желаемого.
Теперь он любил долго, не торопясь, размеренно то приподнимая, то вновь опуская на член. И улыбался, понимая, что я снова готова, снова жажду. И хохотал в голос, услышав требование закончить пытку.
И выполнять полупросьбу-полумольбу не собирался. И только когда я, обессилев после четвертого оргазма, обвисла на его руках, дал волю собственному удовольствию. Оно было пульсирующим, горячим и очень ярким.
Одевалась в воде, не решаясь выбраться на берег, хотя Ворон и намекнул, что все еще отводит глаза случайным прохожим. Даже вскарабкался по стволу ближайшей ивы, чтобы достать повисший там купальник. Верить на слово не стала: с него станется устроить подлянку, так что поправила купальник и поднырнула под купающиеся в воде ветки.
Вокруг на самом деле не было ни души.
— Доволен? — выползла на берег и упала на прогретую траву. Мимо промчалась стрекоза и скрылась за обрывом.
— Тебе тоже понравилось! — довольно ухмыльнулся инкуб и… облизнулся.
Спорить не хотелось.
— Устала, — перевернулась на спину и уставилась в безоблачное небо. Вот всегда поражала его глубина. Или бездонность? Интересно, как правильно? А, неважно. Сейчас у меня другие проблемы, нужно разговорить этого обожравшегося гада. Только… лень.
Все-таки я попыталась.
37
— Ты уже бывал здесь?
— Нет, — он подал руку, помогая выбраться на берег. — Но мне нравится это место! А почему спрашиваешь?
— Такое ощущение, что ты знаешь тут каждый закоулок. Что, кто, где…
— Знаю, — Ворон натянул джинсы прямо на мокрые плавки, — и что, и кто, и где. Я демон, Гелла. Помни об этом!
А ведь и правда! Как-то стало забываться, что Кир — инкуб. Даже во время секса я об этом не думала. Так, проскальзывало по краю сознания.
— Тогда, может все-таки расскажешь, что за случайность обрекла меня на преследование Аллиана?
— Уверена, что хочешь знать? Если честно, не горю желанием рассказывать. Сначала мне самому нужно выяснить кое-что важное.
— И что же?
— Все тебе расскажи, — от его смеха кровь быстрее побежала по жилам. И как будто не было нескольких оргазмов. Задрожали колени, в животе словно бабочки запорхали.
Вот всегда смеялась над этим выражением. А тут сама ощутила. Реально — бабочки. А в голове — тараканы!
Богатое воображение немедленно нарисовало все это в красках. Вопросы отошли на второй план, а меня согнуло от хохота. Ужас рентгенолога!
Ворон замер, не понимая, что случилось. Но делится с ним не стала: обойдется!
— Пойдем домой! Замерзла!
Солнышко то и дело пряталось за облака, да и ветер поднялся. Ворон огляделся:
— Ночью будет дождь.
Он не ошибся. Косые струи хлестали землю. В лужах вспухали пузыри. Стук капель в стекло напоминал барабанную дробь, а вскоре к ним присоединились редкие всплески: крыша протекала, пришлось подставить таз.
Лампа, освещающая крыльцо, то ярко горела, то почти гасла, напоминая больше огонь свечи на ветру. И от этого становилось жутковато. Но как я ни приглядывалась, ничего не видела: в избе бабы Дуси даже домового не было. Или он очень хорошо прятался.
