Дрожащими пальцами приняла вызов, даже не глядя на номер звонившего.
- Я слушаю! – выдохнула, боясь услышать самое страшное.
- Это я.
Назар.
Едва не роняя из ослабевших рук телефон, Вера обессиленно опустилась на диван.
- Я знаю, что ты дома. Подойди к окну.
Вера послушно поднялась и выглянула на тёмную улицу. Сфокусировав взгляд, увидела знакомую до боли фигуру в чёрном распахнутом пальто. Задрав голову, мужчина смотрел прямо на неё.
- Что ты здесь делаешь?
- Я хотел увидеть тебя.
- Но уже ночь.
- Мне всё равно. Выходи.
Не делай этого. Не надо!
- Поднимайся.
Вера открыла входную дверь, прислушиваясь к тихим шагам на лестничной клетке. Он даже ходил словно призрак – еле слышно, невесомо. Словно парил над землёй.
Увидев её, быстро преодолел пролёт и, войдя в тесную прихожую, заключил в объятия. Запустил пятерню в её волосы, прижался ближе, шумно вдохнул аромат. С волос стекали капли воды, оставляя мокрые круги на её абсолютно не сексуальной пижаме.
- Проходи, я одна, - нехотя расцепила ладони, позволяя ему снять пальто и обувь.
Так странно – Назар Туманов в её простенькой квартире. Холёный, непонятный, невероятно манящий. Казалось, что он заполонил собой всё пространство.
Неужели это всё-таки он?
- Будешь чай?
Он коротко кивнул, и они прошли в её крошечную кухню. Окинул взглядом ситцевые занавески, вязаные крючком салфетки, чуть дольше остановился на ошмётках сгоревших фотографий в раковине.
- А где Зоя Павловна?
Вера застыла с пачкой пакетированного чая в руках. Неужели он действительно не знает? Или просто прикидывается?
- Маму положили в больницу. Сердце.
Он ничего не ответил. Скрипнул обшитый бежевым кожзамом пуфик. Она ощущала спиной его взгляд и, несмотря на накаленную обстановку, ощущала внизу живота уже знакомое томление.
Он был сегодня каким-то не таким, другим. Что-то переменилось в его взгляде. Он будто бы стал мягче. Стал каким-то земным.
Они пили чай молча. Тикали стрелки часов, чашки звенели о блюдца, за окном изредка шуршали шины проезжающих автомобилей.
Три часа утра. Совсем скоро ей просыпаться на работу.
- Пойдём спать? – он словно прочёл её мысли.
Оставив на столе грязные чашки, Вера выключила свет и направилась в свою комнату. Отогнув край одеяла, свернулась калачиком у стены, робко, словно именно она здесь гостья. Стянув джинсы и вязаный свитер, Назар лёг рядом и заключил её в объятия. Молча, без слов.
Он не лапал её, не лез с поцелуями, не пытался соблазнить или взять силой, он просто обнимал её и всё происходящее казалось сказочным сном.
Он здесь, в её комнате, в её постели. Он с ней.
"Это не он. Он этого не делал", - набатом стучало в голове.
Тепло его рук согревало, веки медленно слипались. У соседки снизу часы пробили четыре утра.
- Я сегодня ездил в Подмосковье, - прошептал он, и Вера сонно кивнула, придвигаясь чуточку ближе, словно желая полностью повторить изгибы его тела. – К Женьке. Сизому.
Вера снова кивнула, проваливаясь в сладкую дрёму. Что за Женька Сизый? Зачем он ей это говорит?
Вдруг словно удар по голове: детский дом, высокий как каланча парнишка, огненно-рыжий и абсолютно безбашенный. Сизов. Сизый.
Вера распахнула глаза, уставившись в стену напротив.
- Прости, я должен был узнать, как всё было на самом деле, - он замолчал, словно собираясь с мыслями. - Тогда в сарае вы были не одни…
Глава 17
Смахнув его руки, Вера резко села. Сердце выколачивало рваный ритм, к горлу подкатила тошнота.
- Никто этого не знал. Сизый прятался там за старыми ящиками. Тогда он частенько баловался травкой - проделал в задней стене сарая лаз, чтобы беспрепятсвенно забираться туда в любое время, и в тот день он, как обычно, забрёл на излюбленное место, чтобы раскурить косяк, и тут вламываешься ты, потом Олег…
- Почему он молчал раньше? – сквозь зубы процедила Вера. Её трясло. Открывшийся факт перевернул всё с ног на голову.
- Боялся, не хотел, чтобы его впутывали в эту историю. Боялся Олега, расспросов милиции, наказания. Не хотел, чтобы кто-то знал, что именно он там делал. Он долго скрывал это от всех, а потом выпил, и язык развязался, рассказал, что всё видел и слышал. Только тогда он говорил совсем другое, нежели сегодня.
- Что он говорил? - по слогам выдавила Вера.
- Что ты сама соблазнила Олега, позволила себя лапать и только потом с чего-то вдруг заорала, изображая из себя жертву.
- А что он сказал сегодня?
- А сегодня он сказал, что Олег взял тебя силой, и что ты сопротивлялась. Сизый уже далеко не сыкотный подросток, да и брата давно нет, ему больше нет смысла скрывать, - он снова замолчал.
По стеклу тихо стучали капли дождя, Вера глубоко дышала, переваривая услышанное.
- Зачем тебе это было нужно? Зачем ты его разыскал?
- Я хотел знать правду.
- Ты не верил мне на слово?
- Он был моим братом! – повысил голос Назар, и в его словах было столько непролитой боли, что Вера непроизвольно вновь ощутила себя виноватой.
Он пятнадцать лет жил с мыслью, что она подставила его брата и вдруг выяснил, что то, во что он свято верил долгие годы - рассыпалось на глазах. Это родной брат – насильник, а девушка, которая, как он считал, разрушила его жизнь – ни в чём не виновата. Она жертва.
Обняв руками колени, Вера смотрела в чёрную пустоту за окном.
Если он хотел выяснить, как всё было на самом деле, значит, ему не всё равно, верно? Он приехал к ней ночью, значит, она ему небезразлична…
А может, он следил за ней весь вечер? Сначала подложил фотографии в ящик, дождался её приезда с работы, проследил до больницы, потом обратно...
Тёплая ладонь легла на её плечо, скользнула по щеке, дрожащим губам.
- Давай ложиться, - мягко потянул её за собой, окутывая руками.
Вера прильнула спиной к его широкой груди. Ледяная монета на старом шнурке прожигала кожу. Вечное напоминание о том дне... Её боль. И его.
Неужели это всё-таки он подкинул фотографии? Или это кто-то другой, желающий ей зла?
Но у неё нет врагов: единственный человек, который относился к ней с открытой неприязнью - сейчас в могиле, и если не Золоторёва, то кто?
Кто носит маску?
* * *
- Может, я выйду где-нибудь здесь? Мне кажется, не нужно, что бы кто-то увидел нас вместе.
