— Груня! Пигалица моя! — рычал Василий, пытаясь отодвинуть девчонку, цепляя ее за плечи, но тут же получая по рукам, — Ну, что ты творишь?!
А Груня только настойчиво уводила Ваську за черту понимания и осознания реальности. Бася уже не мог сопротивляться и нашел в себе силы только, чтобы дернуть ее к себе в самый последний момент, жадно впиться в натертые губы и содрогнуться всем телом, изливаясь в ладошки, сжимавшие его плоть.
— Грууууня! — стонал Васька, шумно дыша. Ему хотелось смеяться и возможно даже плакать. Воздух толчками выбивался из груди, а перед глазами все еще плясали звездочку вперемешку с сердечками. Честное слово, это были сопливые розовые сердечки. Но было плевать.
Пока Барин пытался восстановить дыхание, Груня, ласковым котенком принялась шептать ему на ухо о том, как сильно она его любит. И Васька понял, что силы-то и не иссякли. Сил-то целый вагон и телега.
— Дай минутку, пигалица, — попросил Василий, но девчонка не послушалась, уселась поверх его бедер и бросила озорной, полный блеска взгляд на лежавшего под ней Барина.
И он поплыл. А как иначе? От вида ее возбужденных зеленых глаз, раскрасневшихся щек, от ее неровного дыхания, Васька вновь завелся с пол-оборота. Его руки уже не бездействовали, сжимали, поглаживали, надавливали, заставляя пигалицу прогибаться всем телом, а потом, когда тонкая полоска чудом исчезла с нежного тела, — вырывая протяжные стоны.
От первого проникновения в тело пигалицы Василий Павлович содрогнулся всем телом, настолько она была желанна для него. Короткий мат и витиеватые ругательства срывались с языка, а потом и застряли в глотке. Удерживаемая сильными руками, Грунька двигалась, безошибочно отыскав нужный им обоим ритм. Ей казалось, что она летит где-то над облаками. Все чувства обострились, сжались в единый тугой комок. Каждая клетка ее тела превратилась в губку, которая впитывала жадно и с наслаждением щедрые ласки любимого мужчина. Она разлеталась на куски, ведомая хриплым шепотом, отчаянно стремясь быть ближе, прижимаясь теснее, крепче, ненавидя тончайшую ткань, что разделяла их тела, пытаясь приблизиться к эпицентру бушевавшего внутри нее урагана.
Кто первый то ли прошептал, то ли выкрикнул слова любви — не важно. Голоса сплетались в единый полушепот — полукрик. Сильные руки, подрагивающие от пережитых эмоций, сплетались с нежными и ласковыми в едином танце. Влажные тела уже невозможно было разделить на два. Все в это мгновение у них стало общим, на двоих, и не оторвать друг от друга, как ни пытайся.
Даря друг другу короткие, лениво-тягучие, неспешные поцелуи, Васька и Груня пытались восстановить дыхание и связь с внешним миром. Васька, как чумной улыбался. Грунька — не отставала от любимого, прикрыв отяжелевшие веки и устроившись щекой на твердой груди.
— Грунь? — хрипло прошептал Васька, — Давай жениться? Побыстрее. После такого ты просто не имеешь права меня динамить.
— И не собиралась, — сонно пробормотала девчонка, — Я глянула запись брони в банкетный зал на декабрь. Есть свободное место на тридцатое.
— Хитрющая лиса, — рассмеялся Васька.
— Просто я решила, что от меня ты теперь не отделаешься, — заявила Груня, — Женю тебя на себе.
— Я ж разве «против»? — хмыкнул Василий, — Я ж всеми конечностями «за»!
Глава тринадцатая, в которой на пути главных героев начнут появляться мелкие неприятности
Васька проснулся весьма поздно. Сам не понял, как так вышло. И будильник выставил на телефоне, а все равно продрых все утро. Натянул футболку и шорты, пошел искать девчонку, а заодно и выпить кофе, чтобы окончательно сбросить остатки сна.
Пигалица нашлась на кухне за столом. Она сидела на диванчике спиной к двери и, погруженная работой на своем компьютере, не слышала шагов Баси. Васька осторожно подкрался и, обняв девчонку руками за плечи, опустил подбородок на ее макушку. Грунька тут же накрыла его ладони своими. А Васька уже с интересом рассматривал монитор.
— Какой шикарный мужик, — хитро проговорил Васька.
— Угу, очень шикарный, — поддержала Груня Василия, — Знал бы ты, как я радовалась, когда смогла подловить тебя с улыбкой.
— Представляю, — хмыкнул Вася, — ведь обычно я орал и матерился.
Груня, поглаживая руки Васьки, лежавшие на ее плечах, любовалась профилем Барычинского, одетого в строгий костюм, белоснежную рубашку и галстук.
— Вася, а жениться ты в чем будешь? — вдруг спросила Груня, поднимая голову и встречая веселый взгляд Барина.
— А в чем скажешь, в том и буду, — не моргнув глазом, решил Василий, — Сама платье купить-то успеешь?
— Завтра утром поедем с мамой Нюрой и Ленкой, — повела плечом Груня.
— А мне с вами можно? — напросился Васька.
— Нет, плохая примета, — строго заявила Груня, — У тебя точно есть подходящий костюм? В джинсах на нашу свадьбу я тебя не пущу!
— Ну, давай купим новый, чтобы ты не нервничала лишний раз! — предложил Васька, — Вот прямо сейчас поедем и выберем, что тебе понравится.
— Вась, если есть костюм, то зачем покупать новый? — фыркнула Груня.
— Так свадьба же, — резонно заметил Василий и оставил на макушке невесты легкий поцелуй.
Барин сел за стол, а Груня, отодвинув ноутбук, поставила перед любимым тарелку с блинами, приготовленными рано утром.
— Балуешь ты меня, — покряхтел Васька, смакуя блины со сметаной и запивая их сладким чаем, — Сяду тебе на шею и ноги свешу. Готова?
— Или я тебе, — сверкнула Грунька озорным взглядом, — Женю тебя на себе, обнаглею, деньги твои тратить начну. Ты погляди, может быть, и передумаешь еще?
Васька шутливого тона не поддержал, хмуро взглянул на веселое лицо Груни, на ямочки на щеках, за озорные зеленые глаза.
— Бабок хватит, трать сколько влезет, — спокойно ответил Васька, — А про свадьбу даже и не думай. Моя ты.
— Вась, ну я же пошутила, — вздохнула Груня и, решив исправить настроение Василия в лучшую сторону, поднялась, подошла к Барину и обняла за шею, — Ты мой.
Васька не прерываясь, жевал, пока пигалица целовала его висок, шумно дышала в ухо, утыкалась носом в шею.
— Ну, Вааась! — заискивающим тоном пролепетала Грунька, — Честное слово, больше не буду так шутить. Мир?
— С условием, — кивнул Василий, поглаживая девичьи ладошки, разместившиеся на его груди, — Никаких подносов. Моя жена, еще и с ребенком, бегать козочкой с тяжелыми подносами перед клиентами не будет.
— Вась, я не могу сидеть у тебя на шее, — вздохнула Груня.
— Чем тебе моя шея не угодила? Нормальная, покрепче, чем у других, — проворчал Василий.
— Не могу я без дела, — вздохнула Груня, понимая, что вот-вот сдастся. И потом, прав Вася, в ее положении нужна более спокойная работа.
