Бася присел на лавку, покурил немного и вернулся к ресторану, где был припаркован его Мерс. Заведя двигатель, парень хмыкнул. Вот ведь неугомонное создание. Нет, пигалица не вписывается в их коллектив. Надо бы поговорить с батей. Пусть увольняет.
* * *
Две недели пронеслись незаметно для Груни. Новая работа приятно радовала чаевыми, персоналом и гибким графиком. С Пал Палычем они решили, что девчонка будет работать пять дней в неделю, с пяти вечера и до полуночи. Каждый день, возвращаясь домой с работы, Грунька засыпала прежде, чем голова оказывалась на подушке. Но Груня проваливалась в сон с улыбкой на губах и сбережениями в жестяной шкатулке. Грунька — амбициозный и полный надежд будущий журналист, копила на новую камеру. Уже профессиональную.
Отучившись и наспех перекусив пирожком, Груня помчалась на работу. День выдался солнечным, и все то же дерево у крыльца вновь привлекло внимание девчонки. Не удержавшись и сделав пару кадров, Груня торопливо вбежала в здание ресторана. Переодевшись и поздоровавшись с коллегами, девчонка приступила к работе. Столиков было уже полно, поскольку близилось время ужина. И Пепел ринулась в бой. Заказы сыпались один за другим, и Вовчик не успевал принимать их все, пришлось и в этот раз Груне работать в полную силу. Всю смену девчонка бегала от кухни и до столиков без перерыва. Но настроение не падало, а наоборот, казалось бы, рыжеволосая пигалица заряжала всех окружающих своим позитивом.
— Вы знаете, — весело щебетала Груня очередному клиенту, — А у нас чудный осетр нынче. И котлетки вышли просто восхитительные.
И клиент, даже самый привередливый, не мог устоять перед такой обворожительной и открытой улыбкой.
— Грушенька! — пробасил Михалыч, когда девчонка уже по привычке влетела на кухню с грязной посудой, собираясь забирать готовые блюда, — Сливай бараньи ребра. В меню нет. По новому рецепту, экспериментирую я.
— Оки-доки! — крикнула Груня и подмигнула.
А спустя час от приготовленных ребрышек у Михалыча остались одни воспоминания. Мужчина одобрительно кивал, а Вовчик подмигивал.
— Странный клиент просит стейк «Рибай» с кровью и окрошку, — в очередной раз, влетая на кухню, отчиталась Груня, — я его уговаривала на барашка, а он ни в какую!
Михалыч застыл и обернулся.
— Что за клиент, Грунька? — прищурился мужчина, — В зале кто?
— Вовчик в VIPе, Сеня на ресепшене с хостесом виснет, — без задних мыслей слила Груня начальство, — Сказал, этого чудака мне взять. Сашка в подсобку утопал. Денис там только.
— А Васька? — напряженно спросил Михалыч, подходя к дверям и заглядывая в зал через окошко.
— Василий Павлович? — переспросила девушка, — Нет, вышел куда-то. Ладно, я помчалась, хлебную корзину относить.
И прежде, чем Михалыч успел остановить пигалицу, она уже умчалась в зал с корзинками свежей выпечки.
— Сейчас я тебе покажу, стейк «Рибай» с кровью! — пробормотал мужчина, возвращаясь к своему столу и присматриваясь к кухонным тесакам.
А Грунька, порхая и улыбаясь клиентам, вновь вернулась к чудаковатому типу, не вызвавшему у нее симпатии. И не зря. К неприятному клиенту присоединился еще один. Мужчина, одетый в вязаный свитер, с превосходством и интересом рассматривал Груню.
— Глянь, Лёва, а это девка, — сально подмигнул гость Груне, — Зачетная пташка.
— С каких пор шлюшки Барина разносят тут хавчик? — поддержал тот, первый, что заказал стейк.
Груня задохнулась от негодования, и уже собралась высказать все, что думает об этой парочке, но вдруг сильная рука обхватила ее за талию и, словно нашкодившего котенка, переставила на метр от столика.
— В кабинет, живо! — тихо скомандовал Василий Павлович, не оглядываясь, послушалась ли пигалица его приказа.
Груня слушаться не собиралась, но пришлось, поскольку Вовчик, спустившись со второго этажа, перехватил девчонку и настойчиво отправил в сторону кабинета директора.
За спиной Груня четко слышала звук потасовки, грохот бьющегося стекла, а потом все стихло. Девчонка нервно расхаживала по ковру, собираясь вернуться в зал, если через минуту ничего не измениться. Но не успела. На пороге кабинета появился Василий Павлович, который хмуро глядел на девчонку, сжав рот в прямую линию.
— Какого хрена поперлась к мудакам, которых обычно обслуживает Вовчик? — рыкнул парень, глядя на Груню.
Пигалица, как обычно, расправив плечи, хотела возразить, возмутиться. Не успела. Взгляд упал на опущенную вдоль тела руку Василия, с которой тонкой струйкой на пол капала кровь.
— Это у Вас что? — прошептала Груня.
— Не важно! — рыкнул Барин, — Спрашиваю, какого х…хрена поперлась к столику?
— Ваша речь оставляет желать лучшего! — упрямо возразила Груня, — Слышал бы Пал Палыч, как его сын выражается!
— Пал Палыч тебя бы голыми руками пристукнул, если бы увидел рядом с разными мудилами! — парировал Василий, морщась.
— Сядьте! — скомандовала Груня, понимая, что поврежденную руку нужно осмотреть.
Глаза Васьки поползли на лоб.
— Охамела в ноль! — рычал он, — Уволю на хрен!
— Угу, а то и правда, — прищурилась Груня, — Живо на диван!
Опешив от тона, которым с ним мало кто рисковал изъясняться, Василий послушно плюхнулся на диванчик, оббитый черной кожей. А Груня, подлетев к шкафу со стеклянными дверцами, вынула пластиковый чемоданчик с красным крестом. Раскрыв его, извлекла спиртовые салфетки, перекись, и прочее, включая бинт.
Василий хмуро следил за действиями девчонки. Все внутри него клокотало от злости на нее, на Левчика и его братков, на официантов, что вовремя не перехватили пигалицу, и на самого себя.
Взглянув на руку, Бася поморщился. Порез был глубоким и длинным, но бывало и хуже. Если промыть и обработать, может и не нужно зашивать.
Потянувшись за флаконом с препаратом, Василий скривился. Но его руку мягко отвела в сторону ладошка пигалицы. Васька даже опешил от этого прикосновения, мягкого, словно перышко.
Груня, заправив выбившиеся из хвоста волосы за уши, склонилась над его рукой. Вздохнула, постелила на свои колени, словно по волшебству, появившуюся в ее руках салфетку и устроила его ладонь поверх белоснежной ткани. Васька, как ни странно, не нашелся с замечанием. Но стоило девчонки плеснуть перекись на рану, как Барычинский начал буквально извергать все известные ему цветастые выражения.
На что, к удивлению парня, Груня только поджала губы, но смолчала.
— Вам бы употребить немного, для снятия боли, — заметила Груня, осторожно промакивая края раны салфеткой.
— Чтобы ты мне потом мозг окончательно сожрала? — стонал Бася, шипя и матерясь, — Ну уж нет. Потерплю.
— Тут глубоко, зашить бы, — Груня подняла на Васю взгляд, хлопая длинными ресницами, — Я смогу, Вы только спокойно посидите.
