Не слушая ее возражений, забрал треснувший и отколотый в нескольких местах фотоаппарат, а другой рукой вытянул пигалицу из машины. Широким шагом Васька направился в сторону входа.
— Василий, ну что вы, в самом деле?! — ворчала Грунька, торопливо следуя за Васькой.
— Мы не на работе! — уже начинал терять терпение Васька, а потом заставил себя сбавить обороты, — Без отчества и на «ты». Мы же договорились.
Застыв у входа, Барычинский хмуро посмотрел на пигалицу. Растерянность никуда не делась из ее взгляда. И Вася вздохнул. Вот ведь, млин, а!
Барычинский решил, что сотрясать воздух не стоит. Может и не поверить. Но не говорить ведь ей после первого поцелуя, что никуда он ее теперь и не отпустит?
Поэтому, вздохнув еще раз, Васька рукой, в которой держал камеру, обнял девчонку за талию, придвигая к себе. А второй погладил по розовой щеке. Минуту он молчал, смотрел на нее сверху вниз.
И Груня тоже молчала, только хлопала ресницами. А потом очень сильно постаралась скрыть улыбку. Потому, что вид осторожно целующего ее в нос Василия Павловича несказанно ее веселил. Ей тоже хотелось сделать какую-нибудь милую глупость. Но пока Грунька выбирала, какую часть лица Барина она хотела бы легко поцеловать, мимолетно, едва ощутимо, он уже, улыбнувшись уголками рта, вновь потянул ее к дверям магазина.
Войдя в торговый центр и отыскав нужный отдел, Барычинский кивнул парнишке-консультанту. Продавец подлетел к потенциальному клиенту, дежурно улыбаясь.
— Вот типа такой, только фуфло не суй, — хмуро велел Василий Павлович в своей манере и вручил парню Грунькин фотоаппарат.
А Груня сокрушенно покачала головой.
— Мягче нужно быть с людьми, Василий Павлович, — пожурила пигалица Барина, — Улыбнулись бы, выразились цивилизованнее.
— Он что, баба, чтобы ему улыбаться? — хмыкнул Васька, а сам демонстративно поправил на девчонке пальто, а то вон какой шустрый малый, и на аппаратуру смотрит и умудряется на его девчонку коситься.
— Вася, — вздохнула Груня, заглядывая парню в глаза, — не баба, а девушка. Выходит, что и я не баба? Мне ты тоже не особо улыбаешься.
Васька смотрел, как девчонка прячет под ресницами озорной огонек, как улыбается своими ямочками, провоцирует его, и одновременно отчитывает, как сопливого юнца.
— Вот эта модель новее вашей, — вторгся голос консультанта в их задушевно-воспитательную беседу, и Васька начал прикидывать, как бы вежливее попросить парнишку свалить подальше, но не успел, пигалица уже рассматривала предложенную камеру.
— Нет, эта сильно дорогая, — заявила Груня, отходя от Василия на пару шагов.
— Тогда могу предложить вот эту, — подошел парень к фотику подешевле.
— Слышь, друг, — вмешался Барычинский, — Не лепи мне тут! Сказал, фуфло не требуется. Вот и предлагай что получше.
— Но, Василий Павлович! — подала голос пигалица.
— Не лезь, — мотнул головой Васька, а потом мягче, — Погуляй пока. Может, еще чего присмотришь.
Агриппина Ильинична секунду смотрела на Василия. И как это понимать? По какому праву он здесь раскомандовался, словно в «Барине» сидит!
— Знаете что, Василий Павлович, — прищурилась пигалица и, шагнув к парнишке-консультанту, забрала у него свой фотоаппарат, — Мне ничего не нужно. Я не просила. Отвезите меня домой.
— Грунь, брось, — вздохнул Васька, — Я не то хотел сказать. Я ж не подумал.
— А вот и зря, — встряхнула головой пигалица, а Васька понял, что вот ни черта он не понял.
Груня, развернувшись, гордо топала к выходу. А Васька, скользнув взглядом по стенду с товаром, выбрал самый дорогой, ткнул пальцем консультанту.
— Этот оформляй, — распорядился он, — В темпе давай.
А сам рванул за девчонкой. Нет, вот он что, пацан желторотый, бегать за ней? Матеря себя последними словами, среди которых мелькали фразы «каблук», «идиот» и «тормоз», Барин догнал Груньку на ступеньках центра уже на крыльце.
— Зайчонок, ну хватит, — обратился Василий, перехватив ее за руку.
— Мне не нужно ничего, правда, — поджала губы пигалица, — тот поцелуй не дает вам никакого права командовать мной.
— Грунька, — вздохнул Василий, — Ну вот такой я, понимаешь? Не могу ничего поделать. Хам и грубиян.
Груня смотрела на Барина, и злость испарилась. Мужчина стоял перед ней на ступеньке ниже. Их лица были почти на одном уровне. Хмурое и суровое лицо Васьки не отталкивало и не пугало. Наоборот, жутко притягивало. А потом, когда произошло совершенно неожиданное событие, Грунька и вовсе растерялась.
Уголки рта Барычиснкого поползли вверх, а широкая улыбка заплясала на его лице.
— Ты красивая очень, — удивил ее Василий.
— Под зарплату, — вздохнула Грунька, понимая, что вот этой улыбке отказать не может.
— Красивая под зарплату? — переспросил с хитринкой во взгляде Васька, — Так я тебе каждый день буду зарплату выдавать.
— Дурной, — рассмеялась Груня, — Камеру под зарплату. В подарок не возьму.
— Пойдем, горе ты мое рыжее, — улыбался Василий, беря в плен ладони тонкую ручку пигалицы. Ага, под зарплату, как же.
— Василий, я серьезно, — потянула Грунька Барина за руку, заставляя остановиться.
— Так и я не шучу, — подмигнул Васька и потащил девчонку обратно в магазин.
Консультант уже маячил перед кассой. Васька, кивнув, забрал коробку с фотиком, вынул бумажник из кармана.
— Вася, — тихо прошептала Груня, — Эта не та камера.
Васька нахмурился, глянул на консультанта вопросительно. Дождался кивка.
— Та, не волнуйся, — улыбнулся Васька Груне и одновременно протянул кассиру кредитную карту, — Знаешь, я чет жра… проголодался. Тут недалеко есть кафе приличное.
— Отказаться я, конечно же, не могу? — поинтересовалась Груня, глядя на ямочку на щеке Барина. Милую такую, мальчишескую. И понимая, что да, отказаться она не сможет. Да и, собственно, не хочет.
* * *
Кафе было уютным, с удобными мягкими диванчиками и вкусной кухней. Нет, не такой, естественно, как у Михалыча, о чем Груня не забыла упомянуть. Васька только хмыкнул. После еды жутко хотелось курить, но он терпел, сидя напротив пигалицы и слушая ее веселое щебетание. Основной темой стало творчество Шахова. Бася, едва заметно улыбаясь, рассказывал о приятеле без зазрения совести всю подноготную. О том, как они учились в параллельных классах, и как забитого пацана Ваню с жуткой фамилией Пупкин все в школе гнобили и опускали ниже плинтуса. А Васька по необъяснимым причинам вступился. Но после школы дороги разошлись. Единственным другом Барина стал Гера Черепанов, а с Пупкиным судьба вновь свела гораздо позже.
— Значит, подрабатываешь натурщиком в свободное время? — задорно поинтересовалась Груня.
