— Справятся, — хмыкнул Полик, — Вообще думаю, пора уходить оттуда.
— Брось, тебе же нравится преподавать, — хохотнула Забава, оставляя жадный поцелуй на шее мужа.
Время было раннее, а сын — пятилетний Соколов Еремей жутко любил поспать, особенно по выходным. И его родители совершенно не боялись быть застигнутыми во время весьма пикантного занятия — увеличение численности семейства Соколовых.
Со дня рождения Еремея прошло уже пять лет, но только сравнительно недавно Соколов согласился на уговоры Забавы в отношении второго ребенка. Первые роды были сложными, долгими, мучительными, и Забава потом длительный период восстанавливалась. И каждый раз, вспоминая события пятилетней давности, Соколов начинал думать, что один ребенок в семье — норма. Но Забава так не думала. И Поликарпу не оставалось ничего, кроме как сдаться на милость любимой жены, с глубоко спрятанными страхами ожидая радостной новости от своего Василька.
Когда домашние шорты улетели в сторону, а рубашка едва скрывала женские плечи, и поцелуи стали непередаваемо жаркими и будоражащими, а развязка была до боли близка, в коридоре раздался звук открывающейся входной двери.
— Твою ж бабушку! — выругался Соколов, надсадно дыша жене в шею.
— Это кто? — простонала Забава, пытаясь застегнуть рубашку на груди.
— Ну…ключи есть у твоих…. у моих, и у… — половина фразы была благополучно проглочена, поскольку цензурных слов в ней было мало.
— Черепанова, — выдохнула Забава, глядя на внушительную фигуру родственника, стоящего в дверях со спавшим на его плече ребенком.
— Ленку везу в роддом, — хмуро произнес Гера, — Присмотрите же?
— Нет, Черепанов, — простонал Соколов, но, противореча своим словам, уже брал спящую девочку на руки, — Совесть имей. У ребенка есть бабушки и дедушки. Чего мы сразу?
Поликарп пошел относить племянницу в детскую и осторожно уложил ее в кроватку.
— Вы ближе, — тихо ответил Черепанов, оставил детский рюкзачок с вещами и игрушками и отправился обратно, на выход.
И уже в дверях, оглянулся и подмигнул Забаве, вернувшейся к выпечке блинов.
— Бельишко супер!
— Твоя благоверная дарила, — показала Забав язык другу и кинулась подбирать предмет гардероба с пола.
Черепанов, посмеиваясь, вылетел из дома Соколовых, подбежал к машине и уселся обратно за руль.
— Терпишь, Леночка? — тихо спросил мужчина, — Давай все-таки скорую?
— Гера, езжай уже, — вздохнула Ленка Черепанова, морщась и пережидая приступ очередных схваток, — Напомни мне не соглашаться на следующего ребенка.
Но Черепанов молчал, сжав рот в прямую линию, а руки судорожно на руле. Краем глаза видя, как напряжена спина и плечи мужа, Ленка выдохнула.
— Герка, успокойся, — тихо попросила Лена, — В прошлый раз я тоже так говорила. Я даже матом ругалась. И ничего, все в порядке.
Герасим, молча, притормозил, плавно входя в поворот.
До роддома новенький пикап домчался быстро. И уже спустя несколько минут, медперсонал выпроводил Геру из приемного покоя. Черепанов, оказавшись на улице, вынул телефон.
Вопрос, кому звонить в первую очередь и просить о моральной поддержке даже и не встал.
— Васька, — дождавшись хмурого и сонного «Алё», вздохнул Черепанов, — Помнишь, когда ты мне позвонил в четыре утра и велел тащиться к роддому на другой конец города, я, молча, приехал?
— Че за ребусы, мля? — проворчал Василий Барычинский, — Куда ехать?
Черепанов назвал адрес роддома и сбросил вызов. Присев на лавке около роддома, Герасим тоскливо посмотрел на окна здания. Больше пяти лет прошло с тех пор, как он сидел вот так же и ждал, когда родится их с Леночкой дочка — крохотный комочек счастья с громким голоском и кукольным личиком. А теперь вот, кажется, сын должен родиться.
Время тянулось медленно. Гера постоянно сверлил циферблат часов взглядом, словно моля стрелки двигаться быстрее.
Спустя будто бы вечность, тяжелая ладонь хлопнула по плечу, и рядом на лавку опустился зевающий друг детства.
— Чё, как тут обстановочка? — зевнул Бася.
— Покурить бы, — признался Герасим, — Нервы совсем ни к черту.
— Знаешь же, бросил лет сто как, — напомнил Василий, но в карман потянулся за пачкой не распакованных сигарет.
Выкурив одну, Герасим бросил окурок в урну. Посидев минутку, потянулся за второй.
— Вот скажи, как у тебя вышло не нервничать? — завистливо спросил Гера у Баси.
— С дуба рухнул? — хмыкнул Василий, — все два раза чуть не сдох.
И, словно вспомнив события минувших дней, добавил:
— Я, пожалуй, тоже, — решился Барычинский и вслед за другом прикурил сигарету, — Только не вздумай проболтаться моей!
— Шутишь? Чтобы она и меня донимала лекциями о вреде курения? — хмыкнул Гера.
Друзья замолчали на некоторое время, ведь порой настоящая дружба не требует слов.
— А ты бы хотел что-нибудь изменить в своей жизни? — вдруг спросил Герасим, вытягивая длинные ноги перед собой, а руки пряча в карманы капюшонки.
— Вот это вряд ли, — хмыкнул Бася, — Разве что поменьше делал бы глупостей. А так нет, мне нравится моя жизнь.
Герасим тихо рассмеялся. Да, он бы тоже ничего не менял в своей. А зачем? Если рядом любимая женщина, дочка, а вот-вот появится и сын. Нет, Черепанов ничего не стал бы менять. Ведь он счастлив. Определенно счастлив.
Конец…
