— Не нужно было, — с упреком сказала Забава, — Зря ты.
— А как нужно?! — вспылил Соколов, — Стоять и смотреть, как вы держите друг друга за ручки? А может, извиниться и ужином угостить? Или тебя привезти к нему и его внезапно воскресшей бабушке? Или свечку подержать, пока вы милуетесь?
— Я не спала с ним! — прищурилась Забава, — А вот ты… Сколько женщин у тебя было, а, Поликарп Сергеевич?
— Мы сейчас не об этом, — насупился Соколов.
— Да что ты! — всплеснула руками Забава, — А о чем же тогда? Вот ты, Соколов, абсолютно без причины ревнуешь меня к каждому столбу. Но к твоему сведению, я вообще еще ни с кем сексом не занималась. Но ты ведь не поверишь моим словам, ты же твердолобый, как носорог! Но это все не важно, не имеет значения по сравнению с тем, что чувствую я. Между прочим, я тоже ревную. Вот сидим мы с тобой в парке, а мимо тетка плывет, или в кафешке сидим, а за соседним столиком баба тебе мило глазки строит. Или в «Рокировке» твоей, там вообще полный атас. Тебе каждая вторая улыбается. А смотрю на это все и думаю, с кем из них ты спал. И я уверена, что спал. И мне приходится думать и гадать, а не думать я не могу. Так что, ни хрена с тобой не случится, если я вдруг за руку подержу старинного друга, с которым, подчеркиваю, я не спала.
Соколов пятерней зарылся в волосы, выдохнул. Поликарп не смог ничего ответить, только ближе подошел, преодолевая мимолетное сопротивление, обнял и прижал голову своего Василька к себе.
— Прости меня, — тихо попросил Соколов, оставляя нежные поцелуи на макушки своей любимой девушки.
— Он правда хотел через меня повлиять на тебя? — тихо спросила Забава, подняв заплаканные глаза на Соколова.
— Алексей не самый приятный персонаж, — тихо проговорил Соколов, — Забудь. И меня прости. Признаю, вспылил. Но я так давно не видел твои смеющиеся глаза, что у меня снесло крышу от ревности. Ему ты улыбалась сегодня, как и прежде, той самой улыбкой. Прости меня, Василек.
— Я не ему улыбалась, — Поликарпова обняла парня за талию и спрятала лицо на его груди, прикрыв глаза и вдыхая до боли родной аромат мужского парфюма, — Просто он напомнил мне о тех временах, когда мама и папа были… до этого… будто и не случилось ничего.
Соколов поглаживал своего Василька по волосам, перебирая пальцами шоколадно-молочные прядки.
— А Лешка всегда таким был, — шмыгнула носом Забава, — Со школы еще.
— Он нравился тебе? — осторожно спросил Соколов.
— До встречи с тобой, я так думала, — призналась Забава, а потом хитро прищурилась, — А потом все как-то стерлось. Ты своей смазливой физиономией затмил всех моих прошлых мужиков.
— Это комплимент? — тихо рассмеялся Поликарп, чувствуя, как его немного отпускает.
— Это факт, — Забава привстала на цыпочки и сама нежно поцеловала своего парня, — Ты жуткий ревнивец.
— Ты не подумай, — вздохнул Соколов у самых губ девушки, — Я тебе доверяю, просто ничего не могу с собой поделать. Наверное, это семейное. Вон, и Мирыч такой же. Даже батя маму до сих пор ревнует.
— Весело, — улыбнулась Забава, и Поликарп отметил, что взгляд Василька веселый и ярко- синий, как и прежде, — А откуда про Анну Алексеевну узнал?
— Герыч помог, — признался Соколов, — Кстати, сегодня их можно не ждать. У них там примирительные часы.
— Поссорились? — предположила Забава.
— Уже помирились, — хмыкнул Соколов и повел Забаву в палату родителей.
Глава тринадцатая немного пугающая
Быть рабом страха — самый худший вид страха
Бернард Шоу
— Я уже освободился, в магазин и к вам, — говорил Соколов, а Забава непроизвольно улыбнулась, — Скинь сообщением список покупок. Сама знаешь, могу купить всякую хрень вместо действительно нужных продуктов.
Девушка поняла, что легкая улыбка превращается в широкую от мысли о том, что их с Соколовым общение все больше похоже на разговоры женатой пары. Попрощавшись с парнем и быстро напечатав в сообщении список всех необходимых продуктов на ближайшие несколько дней, Забава отправилась в детскую, где Даринка смотрела мультики.
Настроение девушке ничто не могло испортить, даже дождливая погода за окном. Сегодня врачи сообщили, что угроза миновала. Родители на несколько минут приходили в себя. Но под воздействием препаратов вновь уснули. И Поликарпова впервые за две недели решила остаться дома вместе с сестрой, а не ночевать у родителей Поликарпа или у Елены. Забава видела по сестренке, что та соскучилась по своей комнате, по родительскому дому, по маме и папе, но объяснить ей всю ситуацию не могла.
Присев на диванчик в детской, Забава погладила сестру по волосам. Та, не отвлекаясь от экрана телевизора, вскарабкалась к ней на руки.
— А Полик где? — вздохнула Даринка.
Забава поцеловала девочку в макушку и крепче прижала к себе. Ох, уж этот Соколов! Вот взял и похитил сердце не только Забавы, но и четырехлетнего ребенка. Однако Поликарпову данная ситуация не пугала, скорее наоборот, радовала и умиляла. Особенно, когда она наблюдала, как тридцатилетний детина носится по парку под заливистый смех четырехлетней девочки, громко хохоча.
— Уже едет, — ответила Забава, — В магазин заскочил. А давай мы пойдем и начнем готовить для него ужин? Что скажешь?
— Угу, — кивнул ребенок и слез с колен.
Девчонки, взявшись за руки, отправились на первый этаж. Обосновавшись за столом просторной кухни с карандашами и раскраской, Дарина тщательно разукрашивала картинку для своего друга Полика. А Забава приступила к готовке ужина.
Спустя полчаса по первому этажу особняка разнеслась трель дверного звонка. Удивленно взглянув на часы, Забава нахмурилась. Ведь дождь за окном, а Соколов уже примчался. Опять, наверное, превышал. Хотя, нужно отдать должное парню, в последнее время он водит крайне аккуратно.
Подходя к двери и не посмотрев в окно холла, из которого отлично просматривалось крыльцо, Забава дернула входную дверь на себя.
— Опять нарушаем? — строго произнесла девушка и застыла в дверях.
На крыльце стоял мужчина средних лет с небольшим чемоданом в руке. Его голову скрывал капюшон, шею окутывал полосатый сине-черный шарф, а глаза прятали очки в темной пластиковой оправе.
— Добрый вечер, — поздоровался мужчина, — А ты, наверное, Забава?
— Да, — осторожно кивнула девушка, — А вы кто?
— А я твой дядя, — мужчина показался девушке смутно знакомым, но только Поликарпова не спешила впустить незнакомца в дом, — Дядя Юра, брат Потапа. Ты не помнишь меня? Конечно, не помнишь! — картинно ударил незнакомец себя ладонью по лбу, — Тебе ведь было всего шесть во время нашей последней встречи!
— У папы нет братьев, — прищурилась Забава.
