— Хорошо, я подумаю об этом… — тут Довертон осёкся и с досадой махнул рукой. — Всё равно выяснить достоверно мы не сможем. Единственный, кто мог бы рассказать правду, Марко Кватрокки, мёртв.
— Мы можем попросить Лизу посмотреть память его личных вещей. Дневник, фотография отца, хотя бы так.
— Давай попробуем.
Глава 25
Проснулась я рано, когда только начало светать. Ещё не открыв глаза, подумала, что по глупости не закрыла окно шторами и оставила распахнутой форточку, так что птичий концерт в шесть утра был мне законным наказанием. Потом сообразила, что что-то не в порядке, вспомнила вчерашний вечер… И не застонала вслух исключительно потому, что это самое «не в порядке» спало рядом, обнимая подушку и так улыбаясь во сне, что моя решимость начала таять.
Ну, да, вчера, как раз перед тем, как мы всё-таки поцеловались, я твёрдо решила ограничиться одной встречей. Вот этой самой.
У меня учёба, работа и ещё одна работа. У тебя Лукка, семья и долг. Ну, и о чём тут говорить?
Оказалось, что говорить и не нужно, и уснули мы часа в три ночи, лично я совершенно бессовестно счастливая.
А вот теперь надо было начинать с этим жить.
Тихонько выскользнув из-под одеяла, я шагнула в сторону ванной, но за моей спиной снова раздался его голос:
— Ты куда собралась?
— Варить кофе, завтракать, учиться, потом работать и ещё встречаться с Джоном, — подробно отчиталась я.
— Ну, до первой пары у нас ещё куча времени… И мы, кажется, не все возможности исследовали… — Винченцо потянул меня за руку, и я подчинилась, словно загипнотизированная.
Когда мы всё-таки добрались до кухни, времени до занятий оставалось совсем немного. Я взглянула на Винса, вздохнула и взялась за коммуникатор.
— Меня отметят на лекции и дадут её переписать, — сказала я, возвращаясь к столу. — Это означает, что у нас есть полтора часа, чтобы поговорить… или мы можем отправиться в постель, ничего не обсуждая. В последний раз.
— Хм, — усмехнулся он. — Ты умеешь предлагать соблазнительные варианты. Давай поговорим.
Мой коммуникатор засигналил в тот момент, когда мы уже совсем поссорились. Мельком взглянув на часы — ну надо же, уже одиннадцать! — я подумала, что это Урагх, Джульетта или Лючия, но на экране высвечивалось лицо Лавинии.
— Лиза, я тебя не отвлекла?
— Нет, госпожа Редфилд, — ответила я, стараясь повернуться таким образом, чтобы Винченцо в поле зрения камеры не попадал.
Впрочем, что уж тут скрывать, всклокоченная причёска, припухшие губы и красноречивые следы на шее говорили сами за себя.
— Послушай… Нам… Следствию приходится снова просить тебя о помощи.
Никогда не слышала в голосе этой женщины ноток нерешительности! Вот интересно, что же им от меня понадобилось такое?
— Срочно? — я постаралась, чтобы вопрос прозвучал с максимально деловой интонацией.
— Ну… сегодня. Мне нужно отправляться обратно в Лютецию, но я не могу, пока не разберусь до конца. Это связано с тем юношей и его матерью.
— Понимаю… Беда в том, что вчера я пропустила работу, и мне непременно нужно попасть туда сегодня. Вечером после восьми не будет поздно?
— Хорошо, после восьми. Где?
— Может быть, у меня в квартире? Это на виа Пантано, совсем рядом с университетом.
— Спасибо и до встречи.
Экран погас. Я вздохнула и отложила аппарат, потом посмотрела на Винченцо.
— Это моя вторая работа. Понимаешь теперь, о чём я говорила? И я не могу отказать, это нужно для моего дара и для моей личности, для эго.
— Я могу тоже прийти вечером? — Он обнял меня так нежно, что я начала таять.
— Приходи.
— Тогда я встречу тебя возле магазина.
— Ты же адрес не знаешь!
— Ну вот ещё! Виа ди Кваттро Спада, четырнадцать.
Последней парой у меня сегодня были личные занятия с мэтром Хользегошем. Постепенно я стала понимать, что он учит меня не столько вскрывать ауру предмета, словно раковину устрицы, сколько сливать себя, свою ауру с нею. Не допрашивать ту же шкатулку или кинжал, а становиться им. Я спросила у мэтра, так ли это, и получила закономерный ответ:
— Не знаю. Я ведь не вижу ауры предметов, только разумных существ. Слиться с человеком или с жирафом невозможно без вреда для своего или его разума.
— Говорят, драконы это умеют.
— Драко-оны… Ты видела в своей жизни хоть одного дракона? — ворчливо поинтересовался он.
— Нет пока, но какие мои годы?
— А я видел.
— И какой он? Расскажите, мэтр! В какой он был ипостаси?
— Так-то он выглядел почти как обычный человек. Даже не такой красивый, как эльфы. Я попробовал поглядеть на него магическим зрением, и чуть не ослеп. Всё равно, что смотреть на полуденное солнце. Представляешь себе, он понял это и попросил прощения! Сказал, что должен был приглушить ауру, но забылся и не сделал этого. Если тебе когда-нибудь встретится дракон в человеческом обличии, ты легко это поймёшь, у него в ауре будто огонь пылает. Не белый или там голубой фон с теми или иными пятнами, а сплошное пламя.
Мы помолчали, после чего Хользегош спохватился:
— Так, нечего рассиживаться, давай-ка тренируйся. Растяни ауру, распространи её… да хоть на этот стул! А теперь прикоснись к нему и попытайся почувствовать, о чём он тебе говорит.
Новый допрос Мартенса никаких дополнительных сведений не дал. Джон и Лавиния сосредоточились на вопросе, наименее прояснённом, на учениках, но маг отмалчивался или начинал плести какую-нибудь бесконечную чушь о воле богов и предсказанном пророками. Было понятно, что Гвидо его попросту не интересовал, а Марко чем-то крепко задел за живое.
Лишь однажды в его глазах загорелся огонёк, в ответ на слова Лавинии:
— Всё же я не могу понять, чего вы хотели добиться. Вам сейчас немногим за пятьдесят, для мага это детство. Ну, ладно, юность. В любом случае, вы прожили бы ещё лет двести, и что, всё это время делать амулеты для бандитов, необразованной черни?
— Что бы ты понимала, — пробормотал Мартенс сквозь зубы.
— Ну, кое-что я успела понять. Вот пару лет назад мне удалось найти и арестовать Марту Яначекову, вот это был противник! И цель она себе ставила серьёзную, собиралась создать ошейник для управления самим Тёмным.
— Дура баба, и цель у неё дурацкая, — словно выплюнул маг. — Тратить столько сил для обуздания божественной сущности! Да если бы у меня был серьёзный резерв, я бы с мальчишкой не связывался, мне и без этого было бы хорошо. Тьфу!
И на этом он замкнулся в полном молчании.
