— Примерно десять лет назад в университете учился молодой человек по имени Маттео Кватрокки.
— Возможно. Не буду спорить, просто не помню.
— Думаю, вам легче будет вспомнить этого студента, если я скажу, что он погиб на магической дуэли, не закончив даже первого курса.
Джулиани помрачнел.
— Ах вот оно что! Но тогда ваши… коллеги изучили все обстоятельства и признали, что никакой вины университета в гибели мальчика нет. На дуэли присутствовали два преподавателя в качестве секундантов и маг-медик. Зрители находились за абсолютным щитом, который ставил мой заместитель, декан боевого факультета. Ну вот так сложились обстоятельства, что никто ничего не успел сделать, всё произошло мгновенно.
— Мессере, вы сами там были?
— Да. Дуэли у нас происходят не так часто, как, может быть, об этом рассказывают. Мы стараемся дать студентам спустить пар более… мирными способами. Конечно, я там был.
— Тогда расскажите, прошу вас, что вы видели?
Ректор помолчал, вспоминая, потом медленно произнёс:
— Было десять утра…
Было десять часов утра, и мартовское солнце щедро заливало лучами зелёное поле тренировочного полигона. Мессере Джулиани прищурился и движением руки создал затемняющий фильтр над глазами. Потом подозвал своего заместителя мэтра Падовани и поинтересовался:
— Ты щит поставил?
— Как ты и велел, абсолютный. Щит поставил, секундантами назначены мэтр Фенгари и мэтр Влашковец.
— Земля и огонь? Хорошо. Правда, у этого первокурсника вроде бы некростихия?
— Влашковец уверял меня, что пока он больше говорит о некромантии, чем умеет. Да что ты так волнуешься?
— А Тьма его знает… — Неосознанным движением ректор потёр грудь с левой стороны. — Неспокойно мне, Карло.
Метр Падовани покосился на своего начальника, подошёл к секундантам и сказал:
— У мессере чуйка срабатывает. Ждёт неприятностей.
— Да кто ему посмеет чего сделать? — привычно хохотнул гном, потом тоже взглянул на ректора. — Чуйка, говоришь? Карел, а давай-ка отправь кого из мальчиков пошустрее за парой накопителей.
— Поздно, — ответил ему мэтр Влашковец. — Они на позиции.
Для того, кто не видит магические потоки сил, в такой дуэли было бы мало зрелищного: два молодых человека, один чуть постарше, другой почти школьник, остановились друг напротив друга на траве круглого поля. Не били молнии, не взрывались файерболы, да и какой дурак станет использовать практически неуправляемый сгусток огня, когда вокруг арены стоит абсолютный щит? В тебя самого же и отрикошетит…
Просто юноша первым поднял правую руку, сделал жест пальцами и пошевелил губами; вокруг его противника побежала по траве чёрная полоска выгоревшей травы. Старший студент сплел пальцы, запуская воздушную воронку. Так они перекидывались заклинаниями, прощупывая защиту противника и строя своё нападение, когда внезапно Маттео Кватрокки подобрал с земли камушек и бросил вперёд. Уго отбил его, словно мячик, небольшим потоком воздуха, но камень на лету рассыпался пылью, обратился в подобие пчелиного роя и ринулся вниз, угрожающе жужжа.
Мэтр Фенгари, маг земли, встрепенулся и махнул рукой, обозначая нарушение правил дуэли, но было поздно.
— Было поздно, — повторил ректор, взглянув на своего гостя.
— Поясните, пожалуйста, почему мэтр Фенгари счёл, что Кватрокки нарушил правила?
— Это не была магия земли. Собственно, юноша ею и не владел, а по потокам Фенгари понял, что он использовал некрозаклинание. Его противник поставил щит и одновременно положил ледяную дорожку под ноги Маттео. Тот поскользнулся и падая, ударился затылком. Пока он приходил в себя, отражённое некрозаклинание ударило по нему самому, — Джулиани поморщился. — Он… мгновенно превратился в прах. Остался только скелет.
Мужчины помолчали. Наконец ректор сказал негромко:
— Синьора Маласпини, принесите нам кофе!
Видимо, секретарь тоже магической науки не чуждалась, поскольку возникла в кабинете с подносом буквально через мгновение после того, как распоряжение прозвучало. Серебряный кофейник с замысловатым гербом, сплетённым из красного, белого и зеленого золота, чашки и сливочник тонкого фарфора с тем же красно-бело-зелёным рисунком, печенье в вазочке… Кофе пах оглушительно, на поверхности подогретых сливок образовалась лёгкая золотая плёночка, печенье было с изюмом, и тёмная туча, возникшая в кабинете после рассказа о дуэли, начала рассеиваться.
— Минутку! — ректор неожиданно быстрой трусцой пробежал до двери, прислушался и запер замок. Потом так же резво оказался возле книжного шкафа, открыл, потянул за корешок особо толстого и испещрённого золотыми надписями тома и удовлетворённо хмыкнул. Целый ряд книг отошёл в сторону, открывая барную полку. — Аква-виту или граппу?
— Граппу, — не стал отнекиваться Довертон.
Джулиани потеребил сапфировую серьгу в левом ухе, потом махнул рукой:
— А! И я тоже. Всё равно нагоняй от жены получать, — он разлил бледно-золотую жидкость по рюмкам. — Salute!
— И вам не хворать, — вздохнул Джон.
Через полчаса он ушёл, грея в кармане записку к декану факультета огня, самым настоятельным образом рекомендующую мэтру Сольферини помочь коммандеру всей доступной информацией. Суровая синьора секретарь прожгла Довертона взглядом, повела носом и нахмурилась. «Точно жене на беднягу настучит!» — пробормотал Джон себе под нос.
Ладно, это определённо не его проблемы. Пойдём-ка мы искать — как его там? — Сольферини.
Общеизвестно, что маги стареют медленно. Первое, что сообщают студентам на занятиях по истории магии — это формулировка закона Дюпро-Лаваля, или закона работающего мага. Пока маг развивает свой талант, учится сам и учит других, идет вперед и работает над собой, он не практически стареет и не умирает. Как только останавливается, устраивается поудобнее в мягком кресле, перестает расти — годы его жизни можно исчислить по пальцам одной руки.
Декан факультета магии огня, мэтр Анджело Сольферини тоже стариком не выглядел, хотя и был странноватым. Во-первых, загорелый дочерна лысый череп и такое же загорелое лицо. Морщинки возле бледно-голубых глаз, которые в первый момент навели Довертона на мысль о солидном возрасте декана, вовсе не могли принадлежать доброму дедушке, не от улыбок они были, а от прищура в момент прицеливания. Наконец, одет был мэтр не в красную мантию преподавателя, не в обычный мужской костюм и даже не в джинсы, а в облегчённый вариант эльфийского камуфляжа.
— У меня сегодня сдвоенное занятие с боевиками, — пояснил он, заметив вздёрнутую бровь гостя. — Я буду давать им навыки щитов, а их куратор одновременно показывать ориентирование на местности. Должно быть весело, не хотите поучаствовать?
И Сольферини улыбнулся.
Зубы у него были белые и крепкие даже по виду. Джон представил себе, как огневик с хрустом раскусывает кость, извлеченную из окровавленного куска мяса, и помотал головой, загоняя подальше расшалившееся воображение.
