Воскресный день почти все жители Лация проводят одинаково: просыпаются поздно, завтракают неторопливо и с удовольствием, к полудню идут на службу в ту церковь, которая ближе им по духу, после молитвы выпивают по стаканчику доброго вина и ложатся спать, чтобы переждать жару. А вот ближе к вечеру, часов в шесть, выползают из дому и идут ужинать — кто к родным, кто в ближайшую таверну, а кто и в хороший ресторан.
Зная эти местные традиции, сегодня мы на ланч даже и не открывались, а сосредоточились на ужине. Пару дней назад некая добрая фея прислала на кухню «Кантины» несколько ящиков отборных овощей, и среди них — отличные артишоки. Их я и собиралась сделать коронным номером сегодняшнего вечера.
— Значит, так, — я загибала пальцы, глядя на Стефанию, трудолюбиво вычищающую из зелёно-фиолетовых недозрелых соцветий мохнатые серединки. — Для закусок сделаем жареные по-иудейски, маринованные и томлёные с мятой и чесноком по-римски. Для горячего — свиной рулет, начинённый сырокопчёным окороком и артишоками, и, пожалуй, сделаем из них же соус к пасте.
— Еще можно фаршированные запечь, — внесла свою лепту девушка.
— Точно, — поддержал её помощник повара Массимо. — Три штуки на порцию, один с мясом, второй с сыром и шпинатом, третий… м-м-м… во, с рубленой ветчиной и рикоттой!
— Принято, — кивнула я. — Работаем.
Отвлекла всех от овощей Джемма, влетевшая на кухню с вытаращенными глазами:
— У… меня… новости! — выдохнула она, сгибаясь в попытке отдышаться.
— Сядь, — хладнокровно толкнула девушку в плечо Франка. — Отдышись, выпей вот глоток воды, а потом рассказывай. Да не части!
— Значит, так, — сообщила переведшая дух официантка. — Мессере Лучано Понтедра выдаёт замуж внучку!
Молчание повисло в ресторане.
— И что? — через несколько секунд осведомилась я, поняв, что продолжения не будет.
— Погоди, я, кажется, поняла, — остановила меня Франка. — Ты хочешь сказать, что старая выдра Мария Скварчалупи не станет готовить свадебный торт?
— Именно! — торжествующе воскликнула Джемма.
— А теперь, пожалуйста, пояснения! Потребовала я.
— Пойдём, выпьем кофе. Это достаточно долгий разговор, — Франка потянула меня за руку в сторону зала. — Они закончат с овощами, а Стефания подготовит мясо.
Мы сели за столик в полутёмном пустом ресторанном зале, через минуту Массимо принёс две чашки и сливочник, и Франка начала рассказ:
— Мария Скварчалупи всю жизнь была кухаркой и экономкой в Каза Понтедра. Ну, по крайней мере, последние сорок лет — так точно. Не скажу, чтобы она уж так безупречно готовила, но мессере Лучано был доволен, он вообще человек простой, ему лучше гармуджи нету супа. Так сложилось, что у мессере единственная внучка, Камилла, он в ней души не чает. Конечно, всяких племянников и троюродных полно, но своя, родная — вот только Ками. Девочка закончила университет в Медиолануме и вернулась в Лукку, учиться руководить домом. Семье Понтедра принадлежат несколько больших ферм, они обрабатывают кожи, ну и обувь шьют и всякое такое.
— Постой-ка, у них на торговой марке картинка, высокий арочный мост?
— Да.
— О, я тут как раз тут купила их туфли, — я вытянула вперёд ногу и покрутила ступнёй. — Отличная работа, и красиво!
— Это да… — Франца допила кофе. — Ну так вот, с этим всем хозяйством Камилла справляется, её хорошо учили. Да к тому же, как говорят, у неё есть магия земли, небольшая, но в деле очень полезная. А вот с Марией она не справилась. Та отказалась дать для проверки расходные книги, заявила, что за ней пересчитывать имеет право только сам мессере.
— Ну так мессере, наверное, может дать распоряжение? — не поняла я.
— Понимаешь, это будет означать, что Камилла всё ещё не признана хозяйкой. Мария должна отдать ей ключи и расходные книги и получить их назад.
— Сложно как тут у вас… — я пожала плечами. — Ладно. Но я всё равно не понимаю, какое отношение к нашему ресторану имеют дрязги между хозяйкой и кухаркой?
— Да получается, что самое прямое. Если Камилла выходит замуж, кто-то должен готовить свадебный обед.
— Не только обед, — вмешалась незаметно вышедшая из кухни Джемма. — Через две недели помолвка, через три месяца свадьба, так что два праздника выходит…
Я задумчиво почесала нос. Конечно, заманчиво получить заказ на два грандиозных обеда, но влезать между двух женщин, схватившихся за власть в семье… ой, что-то мне не хочется.
— Скажи мне, Франка… — протянула я. — Скажи мне. пожалуйста, а что, синьора Скварчалупи имела какие-то основания считать, что… э-э-э… хозяйкой Каза Понтедра станет кто-то другой, не Камилла?
— Ну, кто там знает, фонарь в её спальне никто не зажигал. Конечно, мессере Лучано давно вдовеет, лет двадцать уже, и Мария тогда была вполне в самом соку. Но синьорой Понтедра она не стала. А теперь уж что…
— Давай тогда так, — приняла я решение. — Наверняка же ты кого-то знаешь из этой семьи?
— Конечно, — кивнула Франка.
— Разузнай, что там и как, куда весы склоняются. А я пока прикину, что можно предложить для такого случая. Кстати, Джемма, а кто жених, известно?
— Нет, синьора, никто не знает!
— Тогда вопрос откладываем и вернёмся к нему во вторник!
— Кстати, — вспомнила вдруг Франка. — Я же добыла нам бричку!
Дверь башни Фортиджи распахнулась практически в ту же минуту, когда Винченцо прикоснулся к дверному молотку. В дверном проёме стоял высокий и поджарый молодой человек, загорелый настолько, что, если бы не черты лица, его можно было бы принять за чернокожего.
— О! — сказал он с некоторым изумлением. — Арригони! А я-то думал, это Леворукий пришёл.
— Как видишь, нет.
Показалось Джону, или в голосе Винченцо и в самом деле прозвучала некоторая неловкость? Тем временем молодой человек сделал шаг назад и с шутовским поклоном провозгласил:
— Милости просим, мессере!
Внутри башни было прохладно и темно после жаркого полуденного солнца. Ничего, кроме одинокой вешалки, на первом этаже не было; хозяин начал быстро подниматься по винтовой лестнице, продолжая неумолчно говорить:
— Конечно, нанять Марио-Леворукого было не самой хорошей идеей, но очень уж хотелось, чтобы кто-нибудь ходил на рынок и варил мне кофе по утрам. Да, и посуда! Я терпеть не могу мыть посуду, а бытовая магия мне никогда не подчинялась, обидно, да? Земля и вода вообще не самое удобное сочетание стихий, а ещё оно сильно ограничивает возможности…
Ступени вились вокруг массивного деревянного столба, вдоль стены в качестве перил сквозь металлические кольца протянули толстый канат. Лестница, кажется, была бесконечной, голос Уго звенел, не переставая, и Довертон даже обалдел слегка, когда всё закончилось и они вывалились в залитую солнцем комнату. Большая, восьмиугольная, она занимала весь второй этаж и, судя по всему, служила кабинетом и гостиной. Для обозначения первой функции здесь находился солидный письменный стол с поверхностью, крытой зеленой кожей; вторую представляли несколько кресел, сдвинутых к камину. На эти кресла и показал хозяин, сказав:
