Собаки не проявляли какой-то особой заботы о козах. Они держались к ним близко, обычно на расстоянии не более десяти футов от ближайшей козы, но не пытались потереться или пообщаться с ними любым другим способом. Кэтрин сказала об отношениях между козами и анатолийцами буквально следующее: «словно у старой супружеской пары». И действительно, так все и выглядело. Беспокойство и забота как бы присутствовали, но выражений открытой физической привязанности было не так уж много.
Кэтрин объяснила, что это было сделано намеренно. Важно, чтобы собаки оставались рядом с козами, когда рождаются козлята. Однако те из них, которые проявляют излишнее волнение или хотят поиграть со своими подопечными, могут случайно навредить молодняку. Поэтому молодые собаки не должны физически контактировать с козами.
Хотя, возможно, анатолийцы и не были теми компаньонами, что постоянно оказывают знаки внимания порученным им животным, их забота о козах была очевидна. Большую часть времени собаки, казалось, просто спали на красной земле. Но если появлялся злоумышленник, они начинали ворчать и рычать, сообщая о своем присутствии. Даже вороны, устроившиеся на соседних деревьях, довольно быстро понимали, кто здесь хозяин.
Когда я хотел вернуться к людям и козам, после того, как ненадолго покинул загон, Рейнджер, который, до этого крепко спал неподалеку, дал понять, что мне тут не рады. Пришлось вмешаться Дэйву и объяснить псу, что со мной все в порядке и меня надо беспрепятственно пустить обратно.
Между прочим, Кэтрин упомянула, что они с Дэйвом могут легко определить по тону лая, кто или что именно встревожил собак, — ворона, змея, койот, человек или что-то еще.
Их лай дает Кэтрин и Дэйву понять, нуждаются ли собаки в помощи, и если да, то что им может понадобиться, чтобы справиться с нарушителем. Кэтрин почти в точности повторила утверждение, услышанное мною от охотников маянгна в Никарагуа, — будто могут определить по тону лая своей собаки, какой зверь попался в ловушку. Я был очарован таким новым примером пользы и силы связи между собакой и человеком — и рад, что у меня не было повода это проверить.
На примере собак, охраняющих скот, мы можем наблюдать, как опыт ранней жизни готовит их любить людей — или коз, или овец, и кого угодно, с кем они вместе растут. Интернет наводнен невероятно милыми историями собак, которые подружились с утятами, морскими свинками, кроликами, поросятами, черепахами, коровой и многими другими животными. Щенки, растущие рядом с кошками, даже завязывают дружбу со своими извечными «врагами».
Способность собак настраиваться на привязанность кажется невероятно развитой. В то время как волки и другие дикие животные с подозрением относятся к незнакомым особям даже из тех видов (включая их собственный), которых они запечатлели на ранних этапах развития, собаки с гораздо большей готовностью заводят новых друзей на протяжении всей жизни. Это отмечено в исследованиях, оценивающих силу привязанности между двумя особями.
Ранее я уже упомянул, что психологи, изучающие развитие человека, нашли способы оценки силы связи между ребенком и его попечителем. И что один из наиболее широко используемых тестов — «Незнакомая ситуация Эйнсворт» — применялся для доказательства того, как наши собаки эмоционально к нам привязаны. Он также проливает свет на то, как собаки в первую очередь формируют такие связи.
Как вы помните, в этом тесте мать (или другой попечитель) и ее ребенок попадают в незнакомое место. Затем следует серия этапов общей продолжительностью более двадцати минут, в течение которых ребенок проводит время наедине то с незнакомцем, то снова с матерью. Процедура имитирует естественный поток знакомых и незнакомых людей в жизни ребенка, подвергая его на этом пути небольшому стрессу. Дети, имеющие надежную связь с матерью, обычно счастливы в ее присутствии, что может включать и взаимодействие с незнакомцем. Но когда матери нет, дети заметно расстраиваются и уходят в себя. Когда же мать возвращается, счастье ребенка, который «надежно привязан», становится очевидным, и он быстро возвращается в умиротворенное состояние. Дети с меньшей привязанностью могут игнорировать своих родителей, не проявлять интереса к окружающему пространству независимо от того, кто находится рядом. Они могут проявлять беспокойство даже до того, как мать уйдет, или просто выглядеть в целом напряженными на протяжении всего теста.
Когда собаки подвергаются подобному тестированию, они демонстрируют чрезвычайно сильные связи с людьми, особенно со своими хозяевами. В их присутствии они выглядят уверенными, но когда те уходят, начинают волноваться — манера поведения, которую психологи называют «надежной привязанностью» по отношению к человеку.
Это показывает, насколько сильно собаки привязываются к людям, с которыми у них особые отношения. Замечательное открытие, но еще более удивительно то, что происходит, когда тестируют собак, у которых нет особого человека.
В одном из исследований в знаменитой семейной лаборатории собак в Будапеште Марта Гацси со своими сотрудниками провела тест «Незнакомая ситуация» в анонимном приюте для собак. Ни у одного из животных там не было основного попечителя, родителя щенка, хозяина / хозяйки (здесь допустим любой другой термин, какой вам больше нравится). В приюте не было людей, с которыми они могли бы образовать значимую связь или хотя бы просто общаться. Собаки жили очень большими группами — до ста особей — во дворах размером более четверти акра
[20]. Их кормили, и раз в день двор чистил смотритель, но, помимо этого, они практически не контактировали с человеком.
Экспериментаторы отобрали тридцать таких собак и предоставили им возможность по десять минут в день играть и общаться с человеком один на один. Одна из двух женщин разговаривала с каждой собакой, гладила ее, предлагала выполнить простые действия и немного поиграть. Всего десять минут в день, три дня подряд…
Затем они протестировали тридцать этих собак и тридцать других, которые так не взаимодействовали с человеком, использовав для этого простую версию теста «Незнакомая ситуация». Женщина, которая до этого общалась с собакой на протяжении всего подготовительного этапа в общей сложности тридцать минут, взяла на себя роль матери. Другая женщина-экспериментатор изображала незнакомца. Для тридцати собак, нисколько не общавшихся ни с одним из экспериментаторов, роли матери и незнакомца были распределены случайным образом.
Наблюдатели, предварительно проинструктированные, не имели понятия, каким собакам было отведено ограниченное время на общение с человеком, а какие ни разу не встречались с экспериментаторами. Когда после просмотра видеозаписи эксперимента они проанализировали увиденное так же, как если бы на месте собак были дети, то обнаружили, что животные, которые общались с человеком (пусть и совсем немного), проявляли к нему привязанность.
Этот факт меня крайне удивил.
Собаки, с которыми общались, проводили меньше времени у двери, пытаясь выбраться, и когда знакомая женщина возвращалась, они проявляли больше стремления к контакту с ней. В целом же собак, у которых было всего тридцать минут общения, описывали как использующих знакомого человека в качестве «базы безопасности», что является одним из признаков надежной привязанности.
