Дмитрий Беляев хотел реабилитировать имя брата. Он планировал эксперимент, который продемонстрировал бы, что эволюция не обязательно приводит к тому, что природа становится с «окровавленными зубами и когтями». Наоборот, она может сформировать путь к привязанности, и даже любви. Беляев хотел доказать, что дружелюбие по отношению к людям может быть унаследовано — радикальное понятие для того времени. Хотя было известно, что строение тела является наследственным, было гораздо менее ясно, что сложные модели поведения могут зависеть от эволюции.
Для решения этих вопросов Беляев решил работать с лисами. Это был удачный выбор для выяснения того, что лежит в основе удивительно ласкового характера собак. Как собаки и волки, лисы принадлежат к семейству Canidae (лат. — Псовые), но они не относятся к роду Canis (лат. — Волков). Это важно. Это означает, что лисы достаточно тесно связаны с волками и собаками, чтобы пролить свет на происхождение собак в ходе эксперимента. Но они также отличаются от волков и собак настолько, что совершенно очевидно, что лисы никогда не скрещивались ни с кем из них. Поэтому эксперимент Беляева был абсолютно чист.
Каждую весну Беляев выбирал в качестве родителей следующего поколения наименее пугливых и дружелюбных к людям животных. На третьем этапе его эксперимента уже несколько лис позволяли брать себя на руки, в их поведении не было коварства, характерного для диких лис в клетках. Эмбер, представительница четвертого поколения, была первой лисой, вилявшей хвостом от волнения при приближении человека. К моменту смерти Беляева в 1985 году уже было совершенно очевидно, что его эксперимент увенчался полным успехом.
Когда я впервые услышал о сибирском эксперименте в 1950-х годах по развитию любви, это казалось настолько невероятным, что я просто не мог поверить. Теперь, когда я сам посетил лисью ферму Институ́та цитоло́гии и гене́тики СО РАН в Новосибирске и прочитал множество материалов о том, что там происходило, то понял и поверил.
В детстве, во времена холодной войны, меня учили, что СССР — это империя зла, стремящаяся захватить нашу планету. Но я никогда не представлял Россию, то, насколько огромную территорию она занимает, пока не сел на самолет до Москвы, а затем летел еще три часа из Москвы в крупнейший город Сибири — Новосибирск, промышленный гигант, расположенный там, где Транссибирская магистраль пересекает реку Обь. Новосибирск сильно отличается от Москвы, он будто бы находится на совершенно другой планете по сравнению с Флоридой, откуда я накануне начал свой путь.
Дорога из новосибирского аэропорта в Лабораторию эволюционной генетики популяций (или просто Лисью ферму) вела меня мимо фабрик, настолько обветшалых, что только темный дым из высоких труб говорил о том, что они работают; мимо бабушек, тепло одетых в холодный сентябрьский день, торгующих овощами и цветами; и мимо выбоин, таких огромных, что они больше походили на воронки от бомб. Наконец, примерно через полчаса езды, мы добрались до исследовательской станции.
За воротами фермы повсюду валялись пустые лисьи клетки, там и сям виднелись рухнувшие или разваливающиеся бетонные сооружения. Сорняки отвоевали уже большую часть территории, но и местные жители также претендовали на эту землю. Я видел в одном месте человека, копающего картошку, а между рядами лисьих клеток росли цветы, несколько оживлявшие пейзаж.
Мы медленно брели вокруг старых клеток, глядя на животных. Прирученные лисы хныкали и дрожали от волнения при нашем появлении, казалось, что они отчаянно нуждаются в контакте с человеком. Они напомнили мне своим энтузиазмом по отношению к людям щенков. Одна из моих проводниц открыла клетку, и лиса буквально прыгнула ей на руки — поистине удивительное зрелище. Затем ее подержал я, и лиса выглядела очень взволнованной.
Я впервые обнимал лис, поэтому делал это не совсем умело, но животное было решительно настроено научить меня. Лиса издала хриплый писк, помахала своим большим пушистым хвостом и прижалась к моей шее. Нескольких лис также взяли на руки другие люди: все они проявили одинаковую реакцию. Сначала они дрожали от волнения, но быстро успокаивались и, казалось, получали большое удовольствие от того, что их взяли на руки. Я сфотографировался с ручными лисами разных цветов. Каждая из них максимально приближала свою морду к моему лицу.
Да, эти животные выглядят как лисы, но если заглянуть глубже, мы увидим, что Беляев создал нового зверя, гораздо больше похожего на собаку.
Автор с одним из потомков лисиц Беляева
Сибирский эксперимент показывает, как из диких животных, совершенно не заинтересованных в межвидовых отношениях, получаются любящие домашние питомцы. Как полагал брат Дмитрия Беляева Николай, отбор — это чрезвычайно мощная сила радикального изменения животных всего за несколько поколений.
Длительный эксперимент Беляева с лисами показал, что с помощью одного лишь отбора можно получить животное, такое же ручное, как и любая собака. Данный факт хоть немного объясняет, как эволюция могла дать нам лучшего друга — собаку. Эксперимент Беляева продемонстрировал, как дружелюбие и привязанность воспитывались в собаках.
Нам важно определить, что Дмитрий Беляев смог продемонстрировать в своем эксперименте на лисах, но так же важно выяснить, что этот эксперимент не доказывает. К сожалению, команда Беляева только разводила лис, кормила их и ухаживала. Они не ходили с ними на охоту и не пытались выполнять какие-либо другие совместные задачи. Таким образом, мы не можем прямо вывести из этого эксперимента, что какая-либо конкретная деятельность, например охота, побуждала собак развивать свое дружелюбие. Это просто остается догадкой, подкрепленной археологией и антропологией.
Кроме того, было бы ошибкой предполагать, что древние люди выбирали собак в качестве родителей, основываясь только на том, что Беляев и его сотрудники в Сибири тщательно отбирали животных для зачатия следующего поколения лис. Как отметил сам Дарвин, «искусственный отбор» (выбор человеком тех, кто станет родителями следующего поколения) является лишь бледным отражением «естественного отбора» — борьбы, которая происходит в природе без вмешательства человека, за то, чтобы оставить биологическое наследие. Оба вида могут привести к одинаковым результатам. Грандиозный эксперимент Беляева показывает, что отбор может дать более дружелюбных животных. Но это не говорит нам, кто или что провел этот отбор в случае с собаками.
Как я уже сказал, я не верю, что люди вывели первых собак. Не могу представить, что наши предки контролировали спаривание животных. В те времена, когда собаки только появлялись, у человека не было ошейников, поводков, клеток или даже стен и высоких заборов, которые необходимы для контроля половой жизни другого вида.
Не исключено, что наши предки могли практиковать то, что биологи называют «постзиготическим отбором» (изолирующим механизмом, препятствующим скрещиванию разных популяций): то есть отбраковывать щенков, которые им внешне не нравились. Но подобный случайный выбор не мог иметь заметного влияния. Если вы думаете, что сможете отбраковать нескольких волчат, я говорю: «Удачи». Я предполагаю, что было бы проще отбирать всех щенков и волчицу, чем брать нескольких из них и убирать других. Только выборочно отбраковывая одних и оставляя других, чтобы они произвели следующее поколение, можно надеяться добиться прогресса в попытке сделать волков более дружелюбными. Но, честно говоря, я просто не верю, что это возможно.
