И вот я снова обедаю в «Алирии», ожесточенно тыкая вилкой в кусок безвкусного жареного мяса. Думаю, пришла пора ставить в известность родителей и отказываться от темной иллюзии и псевдонима Мих Всезнающий. Заигрался! Мое самокопание прервалось с неожиданным появлением на террасе Кико в бежевом легком наряде. Ее светлые крылья трепетали от волнения, губу она закусила, осматривая территорию и гостей. Увидев меня, побледнела, долгое мгновение рассматривала мое хмурое лицо, а потом решилась. Медленно подошла и присела на отодвинутый мной стул.
– Здравствуй, моя сладкая, – глухо от перехватившего горло спазма произнес я.
Она натянуто улыбнулась, пряча взгляд, а я не мог насмотреться, отмечая и круги под глазами после перехода и, надо думать, от мучительных дум и сомнений. Нежная кожа подчеркивала хрупкость и беззащитность девушки. Впервые в жизни мне настолько захотелось кого-то защитить, даже от себя.
Я открыл рот, чтобы признаться:
– Кико, милая, я хочу тебе сказать…
– Прости меня за слабость, – перебила она, наконец посмотрев мне в глаза, и поразила: – Я хорошо подумала и согласна… попробовать узнать тебя немного ближе. Прогуляться, например.
Это был удар под дых. В ее глазах была усталость, а еще огонек робкого восхищения, с которым она рассматривала меня. Стало стыдно за свои секреты, которые показались сейчас постыдными, и я решился продолжить:
– Послушай, Кико, я хочу тебе признаться в…
Узкая изящная ладонь легла поверх моей руки, стискивающей край стола рядом с ней. Девушка тихо пояснила:
– Я понимаю, что веду себя немыслимо. Моя семья никогда не одобрит подобный мезальянс. Я не соглашаюсь ни на что более… важное и серьезное, но… но я просто хочу узнать… тебя. Узнать, что такое истинная пара…
Несколько мгновений я смотрел на ее ладонь, мягкую, нежную. После признания вновь захотелось рассмеяться: мезальянс, значит? Хочешь узнать, что такое истинный? Меня отпустило, в груди начал разливаться азарт. Охотиться на истинную пару мне ни разу не приходилось, стоит попробовать. Потом внукам рассказывать буду, как охмурял их бабушку. В том, что Кико – моя, уже не сомневался, осталось дать и ей это прочувствовать.
А вот своих я лучше предупрежу, пусть начинают готовить шардис, да и привыкать к мысли о пополнении в нашем семействе.
– Ты голодная? – Я положил поверх ее ладони свою и слегка сжал.
Сияние тут же охватило наши руки.
– Можно я скрою это? – умоляюще шепнула Кико, кивнув на знак избранности.
В душе я противился, но просипел с трудом:
– Можно, – а мысленно добавил: – Ненадолго!
Снежинки спрятали сияние от чужих глаз. Это правильно, раз я пока лишь ухаживаю за Кико, никто не должен знать, что она истинная эра второго шаазата. Чревато! А после того, как провожу свою избранницу, пошлю вестник Рривану, пусть присмотрит за ней. Кстати, что-то мой мохнатый друг зачастил в последнее время на земли снежных барсов; похоже, тоже нашел подружку.
– Может, лучше погуляем? – робко предложила Кико, глядя мне в глаза.
– Для тебя все что угодно, моя сладкая! – Душа пела от счастья.
Деньги оставил на столе и отправился с девушкой к выходу.
* * *
Я столько раз бродил по улицам Лараны, наблюдал за горожанами, черпая вдохновение для статей, но ни разу не чувствовал себя по другую сторону, когда наблюдают за тобой. Столица Леарата отличается от многих городов Мира, ведь только у нас жители прекрасной цветущей долины, сердца города, – самые низшие слои населения. Обычные чернокрылые работяги или темно-серые – первая ступень среди одаренных силой. Несмотря на это, улицы радовали чистотой, старые дома, стены которых скрывали вьющиеся растения, как ту же «Алирию», лишь усиливали ощущение мощи Лараны, проявлявшейся во всем. Множество огромных деревьев, цветов, жужжание насекомых, щебет птиц, яркие ароматы создавали непередаваемую живую атмосферу этого города.
Папа как-то признался мне, что только благодаря появлению мамы в его жизни увидел другую Ларану, полюбил ее иной, не ледяные величественные дворцы и безмолвные заснеженные горы, а пульсирующую жизнью долину. Именно мама научила его гулять пешком, тенистыми улицами, перекусывать в местных кафе или прямо на улице, нюхать и дарить цветы.
И вот сейчас на нас с Кико исподволь косились, ведь мы не походили на равнодушную пару, связанную деловыми отношениями. Или телохранителя с высокородной. Мы шли слишком близко друг к другу, улыбались, негромко беседовали на разные темы. Наверное, любому было очевидно мое покровительственно-собственническое отношение к девушке, когда любое резкое движение, звук или шорох – и мое темно-серое крыло укрывало ее от всех, прятало, рука властно ложилась ей на талию и слегка прижимала к себе.
В первый раз Кико слишком смущенно отстранилась, но чем дольше мы гуляли, тем более расслабленно она себя вела, доверялась. Когда в небе Моика собралась менять Мока, Кико не смотрела ни под ноги, ни на пролетавших и проходивших мимо леаров. Она с восторгом глядела на меня.
А я… я рассказывал ей о своей работе, интересных леарах и других представителях Мира, с которыми сталкивался последние пять лет. В одном из парков мы замерли под раскидистым цветущим деревом, закат погружал окружающее пространство в какую-то сказочную нереальность. В тот момент мне все казалось слишком неправдоподобным и волшебным. Кико доставала макушкой до моих ключиц, такая хрупкая, нежная девочка, которая смотрела на меня, словно я лар, спустившийся с небес. Ее взгляд переворачивал душу… и привязывал к ней крепко-крепко. Я только сейчас понял отца, слишком много рядом с Кико делал, чувствовал или испытывал сам впервые.
Я медленно провел рукой по ее волосам, наслаждаясь их шелковистой гладкостью, и, не отрываясь, наблюдал за ее прекрасным лицом, на котором так легко читались все ее эмоции. Манящие розовые губы раскрылись, она хотела что-то сказать, а я просто не выдержал искушения. Нагнулся и поцеловал в желанные губы, но заставил себя не набрасываться на нее зверем, не торопился и ласкал, вкушал с наслаждением.
Снежинка-вестник ворвалась в сгустившуюся над нами чувственную дымку, нарушив прекрасный момент. Кико моргнула, возвращаясь в реальность, судя по ее затуманенным удовольствием глазам, я оказался на высоте, с чем мысленно похвалил себя. Но следом она приняла снежинку и, приняв сообщение, побледнела.
– Прости, Мих, но меня ждут дома…
– Когда и где встретимся завтра? – я не дал ей и шанса отказаться и сбежать.
От волнения Кико закусила чуть припухшую от поцелуев губу, а потом словно в бездну прыгнула, сложив крылья:
– Я пришлю тебе вестник, как освобожусь. Хорошо?
– Хорошо, моя сладкая, – хрипло согласился.
Нежно погладил ее по щеке. На миг крепко прижал к себе, ощущая ладонями приятные женские изгибы, чувствуя как разгораются страсть и огромная, буквально звериная злоба на жизнь из-за того, что моя пара сейчас улетит.
