Пещеру заполнила тишина. И страх раненого.
Все обступили Француза, а доктор открыл свой чемоданчик. По крайней мере, необходимые инструменты у него были, потому что он лечил солдат – тех самых, которые и нанесли эту рану. А вот обезболивающего не было.
Мерседес заставила Француза выпить полбутылки видалевского орухо. Слабое утешение для того, кому сейчас отпилят ногу.
– Я постараюсь все сделать быстро и с минимальным числом разрезов.
Как Феррейро хотел, чтобы можно было пообещать больше, чем такую малость!
Француз кивнул и схватился за руку Мерседес. Хоть у нее и не было детей, она второй раз за сегодняшний день исполняла роль матери. Сперва для Офелии, теперь – для почти незнакомого человека. Мать, сестра, жена… Кроме нее, эти мужчины в лесах давно уже не видели женщин, и для кого-то из них Мерседес воплощала собой все эти роли. Она зажмурилась, как и большинство мужчин, когда Феррейро приставил пилу к распухшей ноге Француза.
– Погодите, доктор! Одну секунду погодите!
Француз еще раз посмотрел на ногу. Решение сражаться против грохочущих сапог сделало его калекой. Что он думает о своем выборе? – спросил себя Феррейро. Француз глубоко вдохнул и крепко сжал губы, как будто это поможет удержать крик, отчаяние, страх… Потом он снова кивнул.
На этот раз уже у Феррейро перехватило дыхание. Пришлось глубоко вдохнуть и собраться для предстоящей задачи. Иногда мрак этого мира даже целителей превращает в мясников.
20
Бледный Человек
В комнате на чердаке Офелия жила одна, и прятать книгу Фавна было не от кого. На тумбочке у кровати книга отличалась от остальных только размером. Служанки жалели Офелию за то, что бедную девочку сослали на чердак, – она видела по их лицам. А саму Офелию это не очень огорчало. В последнее время спать рядом с мамой стало тяжело. Из-за трудного маминого дыхания и постоянных мучений Офелия так сердилась на нерожденного брата, что иногда представляла его себе с лицом его отца.
Она с трудом заставила себя открыть книгу. Все вспоминала, как со страниц потекла кровь. Но желание узнать, что необходимо сделать, было сильнее страха. От Фавна она получила первый урок: пока ползла в нору к Жабе, Офелия узнала о себе, что она храбрая. На этот раз она накинула пальтишко, чтобы не замерзнуть и не бояться испачкаться, когда будет выполнять второе задание.
Книга раскрыла свою тайну быстрее, чем в прошлый раз. Вначале заполнилась левая страница. Тонкие линии обрисовали силуэт бледного человека, лысого, без носа, с дырками на месте глаз и щелью на месте рта. Коричневыми чернилами нарисовалась фея, а рядом с нею – дверь. На рисунке появлялись все новые подробности, но Офелия уже читала слова на правой странице:
Мелом нарисуй дверь у себя в комнате, где захочешь.
Мел… Офелия сунула руку в карман и на минуту испугалась, что потеряла мелок Фавна, но тут же наткнулась на него пальцами. А рисунок в книге еще не проявился до конца. Рядом с Бледным Человеком возникла девочка в зеленом платье с белым фартучком, таких чистеньких, словно Офелия не испортила их в лесу. Возле девочки порхали три феи. Девочка улыбнулась Офелии, затем встала на колени и мелком нарисовала на стене дверь.
Справа появились новые слова:
Когда дверь откроется, переверни песочные часы и ступай, куда покажут феи…
Теперь на рисунке дверь обрамляла каменная арка, опирающаяся на две колонны под рукой Бледного Человека.
Ничего не ешь и не пей в его владениях, —
предупреждала строчка на правой странице.
и возвращайся до того, как упадет последняя песчинка.
Появлялись все новые рисунки, но Офелия с трудом запомнила и то, что уже увидела. Она закрыла книгу и встала на колени с мелком в руках, как девочка с картинки. Стена была неровная, вся в паутине, но мел оставлял на ней отчетливую линию. Белая линия вспенилась, раздалось тихое шипение, и, когда Офелия надавила рукой, в стене открылась дверца, словно вход в древнюю гробницу. Отверстие было совсем низенькое. Офелии пришлось согнуться, чтобы заглянуть в него. Она увидела широкий коридор. Дверца, куда она просунула голову, оказалась на самом верху, под потолком, а до пола было метра два. Вдоль коридора выстроились колонны, и стены между ними были красные, как засохшая кровь. Косые лучи падали через маленькие окошки на пол, вымощенный в шахматном порядке белыми и красновато-коричневыми плитками.
Прыгать было слишком высоко. Офелия подтащила к отверстию стул и спустила его вниз. Повесила торбу на плечо, поставила на пол у кровати песочные часы. Как только она перевернула часы, в нижней стеклянной колбе стала расти кучка светло-красного песка.
Стул послужил ступенькой. Спрыгнув с него на пол, Офелия услышала вдали какое-то сипение… Как будто кто-то тяжело дышит во сне. Звук мешался с эхом ее шагов. Коридор все не кончался, он изгибался, точно река, а колонны отбрасывали тени, словно бесконечный ряд окаменелых деревьев. Офелии казалось, что прошло уже несколько часов, и вдруг коридор вывел ее в сумрачную комнату без единого окна.
Офелии почудилось, что она заблудилась во времени и попала в далекое, забытое прошлое. Комната с расписным потолком выглядела совсем старинной, но Офелия не смотрела на выцветшие изображения над головой. Она видела только длинный стол посередине комнаты. На столе стояли золотые блюда и вазы, до краев наполненные фруктами, пирожными и жареным мясом. Во главе стола, озаренный пламенем очага, сидел Бледный Человек.
Офелия подошла к столу. Бледный человек не пошевелился. Казалось, он сидит неподвижно уже много столетий – а еда перед ним была свежая, словно только что приготовленная. Офелия глаз не могла отвести от пирожков и жаркого, украшенного фруктами и съедобными цветами. Золотые тарелки отражались в хрустальных кубках с красным вином. Красное и золотое… Эти два цвета наполняли всю комнату, их отражало даже пламя. А как божественно благоухало все это изобилие! Офелия забыла обо всем, даже о страшилище, которое молча сидело в двух шагах от нее над своей тарелкой.
Офелия вспомнила о нем, только подойдя вплотную. Посмотрела вблизи и ахнула. Он был голый, как и на картинке, бледная кожа висела складками на костях, будто саван не по размеру. Жуткое зрелище, но страшнее всего – лицо. Вернее, его отсутствие.
Вместо лица у чудовища было непристойно пустое место, на котором пятнами выделялись ноздри и щель рта, узкая, как бритва, измазанная кровью и обрамленная тяжелыми складками кожи. Когтистые руки безжизненно лежали по бокам от золотой тарелки. Кончики пальцев были черные, а сами пальцы – кроваво-красные.
Чудовище не двигалось, и Офелия осмелела. Она заглянула между страшными руками, стараясь понять, зачем на тарелку положили два круглых камешка, и вдруг отшатнулась – это были не камешки, а глаза. Тогда только Офелия рассмотрела рисунки на потолке и попятилась от стола, несмотря на все выставленные там яства. Изображения на потолке в подробностях показывали, чем занимается Бледный Человек.
