— Напрасно я испугалась?..
— Мы можем продолжить урок. Хочешь?.. — предложил Дмитрий.
— Не сейчас, пожалуйста, — попросила Милана. — Я скажу, когда буду готова.
Дмитрий кивнул, подтверждая свое согласие.
— Хорошо. У меня, кстати, полно свободного времени. Так что обращайся в любое время дня и ночи. И вот еще что: перестань считать себя неполноценной — если ты сама не полюбишь себя, то тебя не полюбит никто!
— Я запомню, — шепнула в ответ Милана.
Глава 14
Когда женщина не спускает глаз с мужчины или все время отводит их от него, все сразу понимают, что это значит.
Жан де Лабрюйер
Милана до боли закусила губу и поднялась. Ноги ее подрагивали: от непривычно долгой ходьбы и пережитой страсти.
«Было бы неплохо довезти Милану до храма на своих коленях, — заметил внутренний голос Дмитрия. — Пусть чувствительность сохранилась не во всем теле, но ощущения от ее прикосновений можно себе представить — для чего же еще дано воображение?»
Жутко смущенная, Милана все же отказалась от такого рода поездки и, еле-еле переставляя конечности, зашагала рядом с плавно катившимся в кресле спутником. Она упорно не хотела облокачиваться на него, но переутомление заставило ее положить руку Дмитрию на плечо.
Идти стало проще, а еще появилось ощущение легкости не только в теле, но и в душе.
— Не спи на ходу — упадешь! — предостерег Дмитрий спутницу.
— Увы, но я не умею почивать по-настоящему, — ответила Милана. — Мое тело привыкло отдыхать в то время, пока сознание блуждает в приграничье.
— Ужас!.. — признался Дмитрий. — Скажи, как тебе удается скрывать комнату в храме из виду? Это обман зрения или что-то подобное?
— Я способна скрывать из виду отдельные вещи, либо малые участки яви, частично перемещая на приграничье, — поделилась Милана. — Их физическая оболочка остается в привычной реальности, но становится недоступной зрению неподготовленного человека.
Дмитрий проявил неподдельный интерес.
— То есть, кто-то из людей все же видит твое убежище?
Милана удовлетворила его любопытство.
— Избранные — те, что обладают раскрытым сознанием, интуитивно чувствуют: там, за недоступной зрению стеной расположено нечто. Но проникнуть в потаенное место человек может только с моего разрешения. Вот Безгнев, например, сразу понял, что за стеной есть проход.
— Ух ты! — восхитился Дмитрий. — И ты разрешила ему войти в эту комнату?
Под неустойчивую ступню Миланы закатился камушек. Она пошатнулась и машинально вцепилась за плечо Дмитрия. Тут же отпрянула. Ладонь ее, коснувшаяся твердой, как сталь, плоти, горела огнем.
Чтобы отвлечься от смутного томления во всем теле, Милана продолжила разговор:
— Никто из местных не посещал мою обитель. Но именно прибытие Безгнева и группы археологов пробудило меня в мире яви. Я наблюдала за ними и изучала их. А потом поняла, что эти люди заслуживают даров мира прави. Я вышла к ним и, как ты видишь, до сих пор живу с ними в ладу.
— А ты не могла бы скрыть из виду все поселение? — восхищенно предложил Дмитрий.
— Мои силы слишком слабы: их недостаточно для такого действия, — печально вздохнула Змиулана.
Дмитрий сник, поджал губы и спросил:
— А как ты вообще попала в этот храм? Кто твои родители, и почему они заперли тебя в потайной комнате?
Уголки губ Миланы опустились, в глазах затаилась тоска.
— Моей матерью была молодая вдова. Она жила в поселке, расположенном возле великолепного по тем временам храма. Мой отец — Змиулан, одно из физических воплощений Велеса. Он, великий Бог, полюбил смертную и каждую ночь, пока на небе бушевала буря и сверкали молнии, приходил в ее дом.
В те времена уже жили люди, презревшие представителей прави, и когда я появилась на свет, рассвирепевшая толпа решила избавиться от живого воплощения силы древних. Меня вырвали из любящих рук матери и хотели предать огню.
И тогда Змиулан вторгся в мир яви и принес с собою невиданный смерч, унесший множество жизней. Меня же отец укрыл в храме. Создал защитный барьер — спасение и тюрьму для своего чада.
Но праведный гнев Змиулана только убедил людей в том, что он — порождение злых сил. Мою мать погубили, храм сожгли.
Отец посылал ко мне диких животных, и они выкармливали меня своим молоком. Но с каждым днем вера людей в старых Богов ослабевала, и это не позволяло Змиулану переходить в мир яви.
Потомки не верили в Велеса, но он все еще любил своих чад. Вместе со мной Бог мудрости упрятал Книгу — носительницу великих знаний. И я до сих пор охраняю это сокровище — оно не должно попасть в нечистые руки, иначе великое горе ждет всех нас.
Долгое время мне пришлось быть одной. Изредка я возвращалась в явь, чтобы сохранить свое физическое воплощение, не дать ему иссохнуть. И так было до тех пор, пока не появился Безгнев. Остальное ты знаешь…
— Не понимаю?.. — только и смог произнести Дмитрий. — Ты так сильно пострадала из-за людей, но все равно помогаешь нам. Почему?
В глазах Миланы блеснула надежда.
— Я призываю к себе тех, на кого укажет Книга. И верю: люди по своей природе не жестоки, наоборот — добры и честны. И пусть вернуться к законам прави удается не всем, но это мой малый вклад в великое возрождение.
Дмитрия поразило то, что он услышал.
— И ты веришь, что люди научатся жить в мире?
Милана была непреклонна в своих суждениях.
— Да, я в это верю. Мы придем к жизни в полной гармонии с самими собой и с окружающим нас миром, и тогда нам откроются врата в мир прави.
— И станут счастливыми? — в голосе Дмитрия звучало недоверие.
— Да, так и будет, — мягко, но твердо произнесла Милана.
Ее речь была так убедительна, что на долю секунды поколебала даже скептицизм Дмитрия.
— Ты упомянула о книге?.. — напомнил он, — Что она собой представляет, о чем повествует?
Милана склонила голову, лукаво улыбнулась. В призрачном блеске луны ее волосы казались призрачным покровом.
— Прости, но об этом я пока не могу тебе рассказать.
— Нет, так нет, — не обиделся Дмитрий. — Не особо и хотелось узнать.
Теперь, когда Дмитрий занимался со Змиуланой «бегом», распорядок его дня изменился. Он спал лишь несколько часов после рассвета, а все остальное время бодрствовал.
Дети, приходившие к Безгневу, успели полюбить незнакомца, да и сам Дмитрий незаметно для себя привыкал к ним. Пришлый гость стал изредка подменять жреца и обучать малышей тому, что умел сам. Детям полюбились рассказы, придуманные им еще в то время, когда сам Дмитрий был мальчишкой. Страшилки и забавные истории, случавшиеся с сиротами в приюте, поражали воображение малышей, а заодно и знакомили их с другой реальностью.
