Он осторожно коснулся моей ладони, всмотрелся в лицо:
— Ты всегда была скрытной, — признался со вздохом, — и я мирился с этим. Но слишком переживал, чтобы сидеть на месте. Ты не отвечала на звонки, не оставляла сообщений, даже в сети не появлялась.
— В Вороньем логе не дружат с современностью, — улыбнулась я. — Прости, что заставила нервничать. Мне и в голову не пришло, что ты можешь отправиться за мной…
— Я не мог поступить иначе… Как ты вошла в мою спальню, у тебя есть ключ? И почему в таком виде?
Он покосился на свой плащ, заметил темное пятно на рукаве:
— Что это? Боже, Лерка, да у тебя кровь!..
Я и не заметила, что так сильно поранилась. Попыталась отмахнуться от излишней заботы друга:
— Всего лишь царапина. Скоро заживет.
Степка проявил упорство. Полез в рюкзак за бинтом и перекисью. Приказал снять пиджак и показать руку.
— Не могу… — смутилась я. — Под плащом на мне ничего нет.
Он окончательно ошалел. Потер глаза и ущипнул себя за щеку. Кажется, решил, будто спит. И то верно: нормальные девушки не шастают по замку раздетыми. Но, боюсь, именно моя ненормальность и нравилась Степке.
— Все равно нужно обработать рану, — буркнул Степка. — Давай, я отвернусь, а ты освободишь руку. Клянусь, что не стану подглядывать.
Какой же упрямый. И такой милый. Ну почему мне приспичило втюриться в Корбла, а не в Степку?
Я поднялась с кровати и, придерживая плащ у груди, продемонстрировала руку. Разумеется, рана уже затянулась. Кровь оборотня работала лучше любых медикаментов.
— Видишь, уже все в порядке, — сообщила я Степке. — Прячь обратно аптечку и будь добр, выключи светильник. Меня не должны увидеть. И ничего не спрашивай, пожалуйста. Просто прими как данность.
Он выполнил мою просьбу, но все никак не давал уйти. Забрасывал вопросами, сыпал рассказами о театре и общих друзья. Всячески убеждал вернуться вместе с ним.
— Прости, не могу, — отказалась я. — даже если придется покинуть Вороний лог, в Питер не вернусь.
— Почему? — не понял Степка. Взял за руку, коснулся щеки. В свете полной луны его лицо казалось неестественно бледным. — Неужели я тебе настолько неприятен? Давай попробуем? Разойтись никогда не поздно. Или дело не только в племяннице?
— Да… — мой ответ прозвучал тихо, но решительно. — Я действительно влюблена в другого. Ты очень дорог мне, но только как друг. И как друга тебя прошу: уезжай и забудь. Обо мне и Вороньем логе.
Он вздохнул. Посмотрел куда-то в темноту комнаты. Тихонько сжал мои пальцы и отпустил.
— Здесь происходит много странного, — произнес печальным голосом. — Знаешь, одну ночь я провел в поселке. Мне приснилось, что в постель забралась женщина и всю ночь занималась со мной любовью. При этом я не мог открыть глаза, хотя все чувствовал. Видение было таким реальным, не отличить от правды… Мне почему-то представилось, что этой женщиной была ты.
Он вздохнул и повернулся. Этот взгляд мне не забыть никогда: напряженный, тревожный и вместе с тем вдохновенный.
— Сегодня ты пришла на самом деле, — продолжил Степка. — Но прогоняешь меня и не позволяешь коснуться.
— Было бы гораздо хуже обманывать тебя, — призналась я. — Есть человек, который притворялся, что любит, пытался выдать желаемое за действительное. Но сделал только хуже себе и своей избраннице. Не хочу повторять его ошибку. Поищи еще, наверняка найдется женщина, которая ответит взаимностью. И тогда ты порадуешься, что не связался со мной.
— Попробую, — пообещал Степка.
— Мне нужно идти, — сообщила я. — В этой комнате есть потайной ход, но тебе лучше его не видеть. Будь добр, отвернись и сосчитай до двадцати.
Глава 18
Корбл
Истинное безумие ― ночь напролет прятаться в саду и наблюдать за окнами гостя. Но Корбл не мог поступить иначе. Он должен был убедиться, что не ошибся. Терзал себя мыслями, точно насыпал пригоршни соли в незаживающие раны. Не чувствовал холодного ветра, не видел идеально округлого диска луны. Превратился в монумент, возведенный в память о великой любви.
Ночь подошла к средине. Гость не загасил свечи и долго метался по комнате. Но усталость все же взяла свое и заставила светловолосого поклонника Валерии забыться сном.
— О, нет!.. — вскрикнул Корбл.
Из спальни Фреджи вылетела белая голубка. Взмахи ее крыльев были тяжелыми, точно у больной. Или непривыкшей летать.
Но вот голубка нашла нужное окно. Не испугалась решеток и пробралась в спальню гостя. Обернулась и закуталась в длинный плащ. Растолкала парня.
— Как же ты могла, — покачал головой Корбл. — А я так хотел тебе верить… Валерия!
Ее имя он произнес с надрывом, будто умирающий. Даже обращения не доставляли магистру ордена проклятых столько боли. Видеть, как твоя любимая приходит в спальню другого, беседует с ним, касается — невыносимая пытка. Ревность пожирала сердце, затмевала разум, высасывала саму жизнь.
В тот миг Корбл возненавидел способности оборотня. Как бы он хотел ослепнуть и не видеть, как милуются эти двое.
Валерия поднялась и оголила плечо. Склонила голову, что-то сказала. Степка согласно кивнул и затушил свечу. Рассмотреть, что случилось дальше, не помогло даже воронье зрение. Однако воображение Корбла восполнило этот недостаток с лихвой.
Покачиваясь, будто пьяный, магистр дождался, пока голубка вернется в спальню Фреджи. И лишь после этого отправился в замок. Вызвал в кабинет брата, мать, Джереона и начальника стражи.
— Немедленно схватить Габи и запереть в мыльне! — объявил приказ. — Не выпускать ни под каким предлогом. И ни в коем случае не верить ни одному ее слову.
Фреджа переглянулась с Райнером. Все казались не просто удивленными, скорее, испуганными. Давно не видели они Корбла таким злобным и вместе с тем расстроенным. Магистр выглядел так, будто был не оборотнем, а ожившим мертвецом. Его глаза казались продолжением бездны, движения утратили былую быстроту, а руки ― твердость. Что могло случиться за одну ночь?
— Не хочешь объяснить, почему принял такое решение? — спросил Райнер, рискуя нарваться на гнев магистра.
— Нет, — отказался Корбл. — Может быть, позднее, когда приду в себя. И решу, как поступить.
Сказав это, он повернулся к Джереону и отдал новое распоряжение:
— Разбуди гостя, через десять минут пусть будет готов к отъезду. Я лично прослежу, чтобы он покинул Вороний лог. Навсегда, — голос Корбла походил на шипение змея. Как бы он ни пытался сдержаться, сердечная боль прорывалась наружу. — Передай Джерту, чтоб подготовил машину.
Джереон и начальник стражи отправились выполнять поручение. Фреджа выскользнула за дверь и прислонилась к стене. Решила, что ее старший сын сошел с ума. Такое случалось с проклятыми рыцарями. Увы, довольно часто. Именно поэтому на всех окнах в замке были решетки, а семейную библиотеку держали под замком. Не все книги, наследие предков, несли в себе зерно истины и добра. Числились среди них и такие, что способны довести неподготовленного до помутнения рассудка. Увы, в поисках лекарства от проклятия рыцари «Корвус Девотус» испробовали все методы, даже запрещенные.
