Виктор встал над супругой. Схватил ее за запястья, припечатал к кровати. Заглянул в одутловатое лицо.
Зрачки Ангелины были огромными и занимали всю площадь роговицы. Лицевые мышцы сокращались со скоростью света.
Виктор оглянулся: на трюмо лежала свернутая в трубочку купюра и новая, еще не снюханная белая дорожка.
— Хорошо повеселилась?.. — с невероятным трудом выдавил из себя оскорбленный муж.
Беспечное веселье Ангелины сменилось агрессивностью. Изменщица подпрыгнула, скрючила пальцы и предприняла попытку расцарапать супругу лицо.
Виктор ловко перехватил ее руку, завел ей за спину. Лицо его застыло, превратилось в маску.
— Отпусти, — прошипела Ангелина. — Ты делаешь мне больно.
Виктор поморщился и произнес, глядя в обезображенное злобой лицо:
— Мне больнее…
— Ну же!.. — фыркнула предательница и дернулась. — Ты слишком мягкотелый, чтобы причинить женщине вред.
— Ты не женщина, Еля, — процедил Виктор. — Не жена и не мать. Я слишком долго закрывал глаза на твои проделки. Все надеялся, что ты образумишься, оставишь шалости в прошлом. Но это уже слишком…
Он выпустил руку жены и отошел к двери. Обернулся и проронил:
— Ты немедленно отправишься в наркологическую клинику.
Ангелина рассвирепела. Запустила в мужа подушкой.
— Никуда я не поеду! Я не наркоманка!
— Да, — согласился Виктор, уворачиваясь, — ты гораздо хуже. Я многое тебе позволял, потому что любил. Потакал всем твоим прихотям. Все ждал… Но ядовитый плющ невозможно превратить в лозу винограда, как ни старайся. И сейчас я понял, что любил вовсе не тебя, а тот образ, который сам придумал. Настало время расплаты.
Ангелина села в кровати, обхватила себя руками. Раскачиваясь из стороны в сторону, она завыла:
— Ты не можешь меня бросить! Я этого не переживу…
Виктор горько усмехнулся:
— Твои слезы не разжалобят меня. Я устал от фальши. Так что оставь эти нелепые попытки, приведи себя в порядок и собирай вещи: тебе придется пройти курс реабилитации в клинике для наркоманов. Когда ты очухаешься, мы поговорим и обсудим условия развода.
— Нет!!! — возмутилась Ангелина. — Я не дам тебе развод! Никогда. У нас ведь есть дочь, ты забыл?
Виктор прищурился. Голос его перешел на крик:
— А ты сама помнишь о Вареньке? Где она сейчас? С кем ты ее оставила пока развлекалась с любовником?
Ангелина на секунду задумалась.
— Она с няней… с этой, как ее там…
— Очнись, Еля! — потребовал Виктор. — У нас нет няни, и никогда не было.
Громко хлопнув дверью, он покинул спальню и бегом помчался к детской. Дочь осталась последним его утешением в этой жестокой и несправедливой жизни.
Варенька сидела на кровати, под роскошным пологом, расшитым звездами. Она судорожно прижимала к груди любимую Барби, и слезинки с ее глаз падали на золотые волосы куколки.
— Милая… — прошептал Виктор, проглатывая слезы. — Прости меня…
Варенька подняла свое опухшее от слез личико и через силу улыбнулась. Словно лучик света пролился на окутанную тьмой долину. Душа Виктора воспаряла, получила новые крылья.
— Красавица моя, — нежно прошептал отец, стирая с лица дочери соленую влагу.
— Мама… — жалобно пискнула Варенька и уткнулась в его грудь.
Виктор прикрыл глаза, уткнулся носом в детскую макушку.
— Мне очень жаль… Но мы с тобой теперь одни. Я понимаю, что тебе нужна мама… Но без нее нам обоим будет лучше. Надеюсь, ты поймешь меня, когда вырастешь.
Глава 16
Дарья и Машенька сошли с автобуса и поплелись к своему дому. Всю дорогу и мать, и дочь молчали, переосмысливая произошедшее.
Для чувствительной и отзывчивой Машеньки удар оказался слишком сильным. Девочка не плакала, но в ее зеленых глазах застыл немой укор в адрес Ангелины — ведьмы, укрывшейся в особняке Губановых.
— Ничего-ничего, — подбодрила Дарья дочку, — еще немного и мы вновь окажемся в нашем маленьком и уютном гнездышке.
Она говорила и не верила собственным словам. Тяжелое предчувствие сковала ее сердце. Дарья ругала себя за недальновидность, упрекала в рассеянности: выплата по кредиту просрочена на два месяца, а новые документы еще не готовы. Долгий ящик, в который она отложила злободневные проблемы, оказался шкатулкой с сюрпризом: вот-вот крышка откинется и выскочит чертик на пружинке.
На двери их квартиры черным маркером было выведено: «Должник».
Дарья глубоко вздохнула и позвонила в дверь соседней квартиры: сердобольная бабушка бережно хранила запасной комплект ключей на случай, если Машеньке в отсутствие мамы понадобится помощь.
Из-за обшарпанного деревянного полотна раздался гнусавый старческий голос:
— Хто тама?
— Баб Нюр, это я, — крикнула в ответ Дарья.
Щелкнул замок, дверь приоткрылась. В образовавшуюся щелочку высунулась темно-фиолетовая, по моде прошлых лет, макушка. Пергаментное лицо изобразило радушную улыбку.
— Здравствуй, доченька, — прошамкала старушка.
Аккуратная худощавая фигурка бабы Нюры выплыла в тамбур.
— Ох, наконец-то вернулись. Я и не чаяла вас увидеть, даже заявление в полицию написала. Где ж вы пропадали так долго?
Дарья удивленно вскинула золотистые бровки.
— Разве Вы не получили моей записки? Я ее под вашу дверь положила.
Баба Нюра плотнее запахнула махровый халат и расстроенно покачала головой:
— Не видела я записки. Барсик, озорник, поди стянул и уиграл под кровать.
В ответ на обвинения из-за двери старушки раздалось протяжное мяуканье.
Дарья грустно вздохнула и проговорила:
— Ой, баб Нюр, я было работу нашла — с проживанием.
Старушка ласково посмотрела на соседку, иссохшей аристократической рукой поправила ей волосы, выбившиеся из-под косынки.
— Не к дому пришлась?..
Дарья вяло кивнула, не имея сил ответить.
— Деньги-то хоть заплатили? — поинтересовалась старушка.
Дарья подняла несчастное лицо, шмыгнула носом.
— Да, на первое время хватит. Можно мы у вас ключи заберем? Я свои потеряла.
Старушка пошарила в глубоком растянутом кармане халата и вынула связку ключей.
— Конечно, забирайте. Который тут ваш — мне многие соседки оставляют.
Дарья придирчиво осмотрела связку, выбрала нужный ключ. Отцепила его и вставила в замочную скважину.
