— Почему бы тебе самому не остаться до возвращения Гели? — предложила Вера, а про себя добавила: «А еще лучше немедленно вернуть эту вертихвостку домой, пока она окончательно не забыла об обязанностях жены и матери!»
Правда, произнести последнюю фразу вслух экономка не отважилась. Виктор и без того был подавлен.
— Я не могу остаться, — тихо, но решительно произнес он. — Не чувствую себя здесь как дома.
Виктор поднялся в детскую; Вера проводила его полным тоски взглядом. Ей вдруг безумно захотелось рассказать племяннику о том, что его бегство не вернет Гелю домой. Но подобные сцены в семье Губановых были не редкостью, и она вновь промолчала, искренне надеясь на скорое примирение супругов.
Глава 9
О том, что Виктор уехал, Дарья узнала только за завтраком. Обменивавшиеся новостями сплетницы, сами того не подозревая, дали ей повод для размышлений.
— Говорят, он всю ночь кутил у себя в кабинете, — поведала подружке одна из горничных. — Кажется, наш хозяин допился до чертиков, вернее — до «золотинок».
За столом раздался дружный хохот. Всех так позабавило утреннее происшествие, что никто и не догадался заметить, как густо покраснела няня при упоминании о Золотинке.
Дарья сгорала от желания узнать подробности, но расспросить прямо не отважилась. А вскоре к застолью присоединилась и Вера, мигом оборвавшая сплетниц.
— То, что происходит между хозяевами, не должно касаться прислуги, — процедила она, сурово глядя на разошедшихся горничных.
Но остановить разговоры оказалось не так-то просто.
— Так что все-таки натворила та горничная? — поинтересовался один из лакеев. — Неужели чего тиснула? Иначе зачем хозяину ее так рьяно искать?..
— Значит так, — объявила Вера, — эта тема закрыта. А особо непонятливым я могу добавить работы, чтобы не возникало излишнего желания почесать языки.
Разговоры мигом смолкли. Экономка была дамой решительной и слов на ветер не бросала.
Погруженная в собственные невеселые мысли, Дарья перестала терзать омлет и отставила тарелку в сторону — аппетит у нее совершенно пропал. Она умыла Машеньку, поплескала холодной водой на собственное опухшее от слез лицо и обернулась к экономке:
— Если хозяин уехал, значит, нам больше нет нужды скрываться?
Вера перевела взгляд на няню: распухший нос, красные глаза, скованность движений. Что бы это могло значить? И тут экономка заметила, что Дарья босая.
— Деточка, а где твои тапочки?
Под взглядом экономки Дарья стушевалась, неловко подобрала босые пальцы ног.
— Потеряла, — призналась она и еще больше смутилась. — А все мои вещи Ангелина Ивановна выбросила…
На лице Веры отобразилась смесь удивления и недовольства.
— Вот ведь… — выругалась она про себя. — Ничего, подберем тебе новую пару обуви. Идем со мной.
Экономка увела няню и ее дочку с кухни и, пользуясь тем, что рядом нет лишних ушей, спросила:
— Ты ничем не хочешь со мной поделиться? Возможно, мне удастся помочь твоему горю…
— Уже все прошло, — уклончиво отозвалась Дарья. — Я позволила своим фантазиям взять верх над рассудком. Но этого больше не повторится. Обещаю!
Выпад няни заставил Веру задуматься. Не Дарья ли была той неуловимой Золотинкой, которую все утро разыскивал Виктор? Что могло произойти между няней и хозяином особняка этой ночью? Раскрывая створки шкафа с униформой, она бросила еще один взгляд в сторону Дарьи.
— Ты взрослая девочка, так что я не стану пытать тебя своими расспросами. Спрошу лишь одно: тебе понравился Виктор?
Дарья поразилась прямоте вопроса и не сумела сдержаться. Она открыла рот, снова закрыла и с усилием сглотнула. Краска залила ее от макушки до босых пяток.
— П-простите, мне пора идти к Варе… — так и не обувшись, Дарья, зажав в одной руке новые тапочки, а в другой — руку дочери, чуть ли не бегом помчалась к лестнице.
Вера смотрела ей вслед и никак не могла решить: радоваться ей или печалиться.
Ангелина вернулась в особняк спустя два дня. Впрочем, скорый отъезд мужа ее нисколько не опечалил, скорее наоборот, развязал ей руки. Она вновь могла позволить себе быть полновластной хозяйкой собственного досуга и творить все, что душе угодно. Этим-то Ангелина и занялась. Она посещала вечеринки, навещала подруг, салоны красоты, показы мод, переложив заботы о дочери на няню, а управление особняком на экономку.
Вера и Дарья выполняли свои обязанности охотно, с полной самоотдачей. Варенька настолько привязалась к няне, что не могла отойти от нее ни на шаг. Куда бы не отправилась Дарья, Машенька и Варенька, как два маленьких пушистых хвостика, всюду следовали за нею. Им было не важно, чем заниматься, они получали равное удовольствие и от прогулок по саду, и от приготовления обедов, и от прочтения книжек. Они стали настоящей семьей: дружной, любящей.
Смирившись с неизбежным, Дарья перестала грезить о Викторе… Почти перестала. Все свое время она до краев заполнила ежедневными заботами, не оставляя места шальным, несбыточным фантазиям. Какие там мечты, когда дел по горло? То ужин подгорит, то кончатся продукты в кладовых, то девочки подцепят очередную простуду. В ход шли любые отговорки, способные унять тянущую боль в одиноком сердце.
Особое беспокойство у Дарьи вызывало слабое здоровье Вареньки. Девочку, как вызревший цвет одуванчика, готов был сдуть малейший ветерок. Стоило малышке промочить ножки, и наутро ее дыхание становилось тяжелым, хриплым. Дарья старалась, как могла: делала девочке компрессы, ингаляции, отпаивала ее целебными отварами и настойками. Лечение шло Вареньке на пользу. Но стоило няне утратить бдительность, как плохое самочувствие возвращалось к девочке, терзало ее слабенькое тельце. Чаще, чем супермаркеты и аптеки, Дарья посещала только медицинский центр, в котором наблюдалась Варенька. Галина Николаевна, педиатр, стала единственным человеком из внешнего мира, с которым няня поддерживала постоянную связь. В остальном Дарья стала полноценной затворницей особняка Губановых, светлым духом, бережно хранящим душевное тепло в его каменных застенках.
В один из дней Ангелина все же вспомнила о дочери. Одна из семейных пар — партнеров Виктора по бизнесу — пригласила мать и дочь Губановых на праздник, посвященный дню рождения их сына. Отказаться Ангелина не смогла: на прием были созваны все сливки общества, к коим она непременно себя относила. Досаду у «леди» вызвала лишь кратная фраза, отмеченная маркером в приглашении: «в связи с тем, что мы являемся ярыми сторонниками сохранения семейных ценностей и традиций, просим Вас прибыть в наш дом без нянь и воспитателей. В конкурсах и забавах будут задействованы только дети и их родители». Это замечание вызвало массу неодобрения со стороны Ангелины.
— Что они о себе вообразили?! — гневно фыркнула она, еще раз пробегая глазами по приглашению. — Если вы хотите самостоятельно менять памперсы и вытирать слюни, это вовсе не означает, что другие должны следовать вашему примеру. Тоже мне, настоящая семья!
