— Мы — не малыши! — объявила Светлана и топнула ножкой. Но тут же сменила гнев на милость: — Тут есть цирк?..
Маша и Коля тоже оживились. Подошли ближе и встали за спинами заводилы- подружки. Настоящая банда земных бунтарей. Таким не откажешь, слишком уж жалостливые и милые у них личики.
— Лаэс — не просто корабль, — улыбнулась я, — а корабль-цирк. Здесь есть арена, оборудование для выступлений, целая команда артистов и даже дрессированные ящерицы.
— Ты нам покажешь? — умоляюще произнесла Света.
Если пообещаете слушаться и ничего не трогать без моего разрешения, — предупредила я.
Прежде мне казалось, будто нет ничего сложнее, чем выступить на арене дважды за сутки. Пришло время поменять мнение. Непоседливые дети бегали по коридорам, совали любопытные носы всюду, задавали кучу вопросов. И все норовили пробраться в капитанскую рубку, чтобы поиграть в космических путешественников.
На кухне мои помощники устроили настоящий кавардак, смешав в кучу специи и налив в суп острого соуса. Пришлось варить заново.
Только за столом, в обществе остальных членов команды, малышня утихомирилась.
— Полагаю, сегодня у нас не получится поговорить о твоем несостоявшемся возвращении домой, — заметил Ирон и многозначительно покосился на детей. — А так хочется узнать подробности. И вообще, мне безумно не хватает наших задушевных разговоров.
— Мне тоже тебя недоставало, — призналась я. — Завтра обязательно зайду на чашечку твоего фирменного напитка, обещаю. А домой я уже вернулась. Он здесь, рядом со всеми вами. Вы мои друзья и моя семья.
Ирон промокнул рукавом глаз и заметил, дрогнувшим голосом:
— У меня на родине говорят: дом там, где тебя любят. А мы тебя очень, любим, Пантера.
— И рады, что ты решила остаться, — заметила Амула.
Она так редко разговаривала, что услышать звук ее голоса — уже награда.
— На Земле говорят: от добра добра не ищут, — окончательно растрогалась я. — Вы тоже мне очень дороги. Одно хорошо: бегство принесло мне неожиданный подарок.
Я кивнула в сторону малышей и не сдержала улыбки. Света задремала, так и не выпустив из руки ложки. А Коля и Маша с любопытством разглядывали Рина, позевывая от усталости.
— Кажется, кому-то пора в постель, — объявил Хан.
Поднял Светлану на руки и донес до каюты. Напрасно я переживала, что девочка испугается, если внезапно проснется.
— Ты хороший волк, — сказала она, свернувшись клубочком на кровати. — Хоть и серый.
— И ты хорошая девочка, когда не хулиганишь, — не остался в долгу Хан.
Капитанскую спальню, временно переоборудованную в детскую, я покидала с влажными глазами и сердцем, поющим от счастья. Словно во мне пробудились какие-то скрытые прежде силы. Или так работает материнский инстинкт?
— Знаешь, дети — именно то, чего так не хватало на Лаосе, — объявила я Хану, светясь от счастья. — Из тебя бы получился прекрасный отец.
Хан наградил меня долгим, полным страсти поцелуем. Поднял на руки и заявил:
— А из тебя бы получилась прекрасная мать. Забавно наблюдать за тем, как ты пытаешься воспитать девочку с характером, как у тебя.
— Светлана — прелесть, — заявила я. — Скажи, а земная женщина может иметь детей от антерианца?
Хан сделал вид, что задумался. Но хватило его ненадолго. Губы дрогнули, выдавая улыбку, а желтые глаза полыхнули страстью.
— До меня никто не пробовал, — его ответ звучал как призыв к действию. — Учитывая, что на тебя подействовало ожерелье — все может получиться. Кстати, спать мне придется в твоей каюте. И, если ты не против, можем провести эксперимент.
Я была только за!
Глава 27
Через трое суток Лаос приземлился на космической станции, принадлежащей Межгалактическому Союзу. Все, что я видела прежде, меркло в сравнении с этим местом. Чего стоила одна стоянка, оборудованная подъемниками, транспортными лентами и погрузчиками. Услужливый и приветливый персонал ничем не походил на работников обычных космостанций. Нас с Ханом и Светой усадили в роскошный самодвижущийся экипаж и повезли к высоким воротам, за которыми возвышалось грандиозное строение. Точно выточенный из беломраморных глыб, с башнями и длинными крытыми балконами, штаб Союза походил на сказочный замок. У меня голова кружилась от одного взгляда на это великолепие.
— Не знаю, как тебе удалось получить разрешение на посадку, но приняли нас как королевских особ, — шепнула я Хану.
— Пришлось поднять родственные связи, — поморщился он. — И сказать, что от решения Союза зависит судьба моей избранной. Антерианцы крайне трепетно относятся к избранным парам.
Его признание на несколько минут лишило меня дара речи. Я крепче сжала ручку Светланы, не пожелавшей остаться на корабле вместе с другими детьми, и покосилась на Хана с сомнением.
— А ты им, случайно, не сказал, что твоя избранная — человек? — голос мой был полон скептицизма.
— Преподнес все в лучшем виде, — улыбнулся Хан.
— Надеюсь, они не попытаются нас разлучить, — озвучила я ужасающую мысль. — С них станется…
Хан обнял меня за плечи и коснулся щекой щеки.
— Отменить действие ожерелья невозможно, — сообщил на ушко. — Ни один антерианец не станет спорить со священной реликвией.
Что ж, такой расклад меня более чем устраивал. И все же встречаться с сородичами Хана мне хотелось как можно реже. Если бы не необходимость, я бы ни за что не отправилась к представителям Союза. Ведь большинство из них, как назло, являются антерианцами.
Встретили нас прислужники и проводили в главный зал для заседаний. Огромный, в десятки раз больше арены на Лаэсе. Все ярусы в зале были до отказа забиты членами Союза. Горделивыми, осанистыми, одетыми в темно-голубые форменные одежды, украшенные нашивками и сияющими серебром звездами.
Заранее приготовленная речь застряла у меня в горле. Среди высокопоставленных представителей высших рас я казалось себе маленькой и никчемной.
С места поднялся седовласый антерианец с массивными крыльями и взглядом властителя галактик. Тоном диктатора обратился к Хану с требованием доложить об истории с похищением человеческих детей.
На меня и Светлану этот член Союза даже не взглянул. И я была ему за это только признательна. Не уверена, что сумела бы рассказать обо всем, не запинаясь и не теряя важных деталей из виду. Все же быть артисткой проще, там хотя бы притвориться можно. Тогда как прием в главном зале больше походил на допрос.
Надо отдать Хану должное: его не испугала ни атмосфера, ни грозный вид представителей Союза. Он четко, без лишних слов, рассказал о случившемся и попросил защиты для детей и помощи.
Нет, не попросил — потребовал. Не знаю, к какому знатному роду Хан принадлежал, но держался с большим достоинством. И вынудил членов Совета согласиться на предложение.
