Я заглянула во все шкафы, просмотрела полки, даже порыскала в кладовых — искомая вещь словно в черную дыру угодила.
— Черт бы побрал Анкора! — выругалась я и с досады притопнула ногой.
Первый помощник капитана всегда занимал кухню, когда меня там не было, и забывал убрать за собой и положить посуду на место. Не представлю, что он варганил, но пахло после его экспериментов преотвратно. То жженой резиной, то палеными волосами. Не иначе, как Анкор был кем-то вроде жреца-вуду. Или пытался таковым себя вообразить.
Об экспериментах Анкора я пробовала говорить с Ханом, но тот лишь отмахивался и всячески выгораживал друга. Говорил, будто тот разрабатывает новые виды пластика и жаропрочной ткани. Даже Крис поощряла занятия калеки. «Пусть у него будет хоть какое-то хобби, отдушина», — говорила она и улыбалась.
А мне бы очень хотелось, чтобы отдушина Анкора находилась в другом месте и никак не затрагивала мои интересы.
— Вот так ничего себе! — ворчливо бросила я, когда отыскала салатницу в мешке для мусора.
Края пластиковой посуды оплавились, а ко дну пристала темная вонючая жижа. Не иначе, как Анкор приворотное зелье готовил. Ну, или отворотное. И я даже предполагаю, кому оно предназначалось.
Пришлось подавать салат в большой кастрюле, но на это никто не обратил внимания. Ар, довольно приятный и неугомонный собеседник, весь вечер травил байки о гладиаторах и, кажется, сумел расположить к себе всех членов экипажа.
Я же все еще сидела, насупившись. И в общий разговор почти не вступала. Не из- за испорченного блюда, а из-за подозрительных взглядов, которые бросал в мою сторону Хан. Стоило мне вставить слово или глянуть на Ара, как укротитель плотнее стискивал челюсти и сверкал глазами.
Вот же собака на сене! Сам вручил другому, а теперь бесится. А мне приходится метаться между двух огней, пытаясь сохранять дистанцию от обоих. Ар и Хан казались мне двумя сторонами одной батарейки. Ар, разумеется, плюс — положительный и открытый. Хан — безусловно, минус: замкнутый в себе, подозрительный и вместе с тем безумно притягательный.
В итоге за ужин я съела лишь несколько ложек салата и едва дождалась, пока остальные разойдутся. И ничуть не удивилась, когда Ар предложил помочь с посудой.
Я украдкой посмотрела на Хана, но тот притворился равнодушным. Бросил что-то о необходимости заняться Матисой и поспешил выйти. Но как бы он ни пытался скрыть от меня мысли, я читала его как открытую книгу. Угадывала сокровенное по глубоким складкам на высоком лбу, по сжатым в кулаки рукам, напряженной спине. Хан тоже переживал вынужденную разлуку, но не собирался менять решение.
— Хорошо, помоги, — разрешила я Ару.
Вручила стопку тарелок и попросила отнести их в мойку. И не избежала главного вопроса, который мог задать землянин.
— Как ты здесь очутилась? — спросил Ар. — Межгалактический Союз запретил людям полеты в космос.
— Уж поверь, не по собственной воле, — резче, чем собиралась, отозвалась я. — Пираты похитили меня и продали на торгах. С тех пор выступаю в цирке и отрабатываю право вернуться домой.
— К тебе не относятся как к животному, — заметил Ар, оттирая стол очищающей жидкостью так, точно тесал бревно. — Если бы не знал, что на Лаосе обитает человек, ни за что не согласился.
— Ага, нас не любят, — подтвердила я и попросила: — не три стол так сильно, новая мебель не внесена в список расходов.
Ар усмехнулся, но совету последовал. И его покладистый характер не мог не радовать.
— А как ты попал к гладиаторам? — спросила я в свою очередь. — Понимаю, не все вещи приятно рассказывать, но мне бы хотелось знать все о человеке, с которым придется работать.
Ар не стал отнекиваться, удивив меня вновь. Сел на стул и, задумчиво уставившись в потолок, рассказал:
— Моя прабабка была геологом — красавицей и умницей. Ее пригласили поучаствовать в экспедиции на Марс, и она не смогла отказаться. Вот только настоящую цель полета узнала спустя три года, оказавшись гораздо дальше от Земли, чем было обещано. Там-то ее и прихватили члены Межгалактического Союза. Мужчин, других членов экипажа, нарушивших границы, приговорили к каторжным работам. А мою прабабку забрал к себе ливонец — в качестве любовницы, разумеется. Все это я узнал от своей матери, от нее же получил в наследство светлые волосы, а так же неистребимое желание вернуться на Землю.
От злости я едва не разбила тарелку.
— Это несправедливо, что нас лишили не только права полетов, но и самой возможности считаться разумными. С людьми обращаются как со скотом, бесправным и безмозглым.
— С той поры, как поймали мою прабабку, изменилось многое, — возразил Ар. — Межгалактический Союз не признал право людей на космические полеты, но запретил нападать на нас.
— Скажи это братцам-осьминогам! — фыркнула я. — Подозреваю, их полет на Землю был не первым. А значит, где-то есть и другие пленники — наши с тобой соотечественники.
Ар посмотрел на меня как-то странно, поджал губы и покачал головой:
— Нет, Пантера, я не чувствую себя героем-спасителем.
— Тогда зачем летишь на Землю? — спросила я. — Сможешь ли выжить в том месте, о котором знаешь лишь с чужих слов? Что, если тебе не понравится там?
— Даже не знаю, — отозвался Ар и пожал плечами. — Всего лишь пытаюсь исполнить мечту детства. Расскажи мне о Земле? До боли в селезенке хочется услышать правдивый рассказ о ней.
Я не могла разочаровать напарника. Но вот что странно: воспоминания не взбудоражили меня, не заставили сердце обливаться кровью. Точно рассказывала просмотренный фильм, а не свое прошлое. Словно все то, что было прежде, произошло в другой жизни с другой девушкой. Не со мной.
А я всю жизнь путешествовала по космосу с труппой циркачей и не принадлежала ни к одной из рас. Стала выше предрассудков и чужой молвы. Следовала велению души, а не установленным правилам.
Оттого стало грустно. Пожелав Ару доброй ночи, я отправилась в каюту. Услышала подозрительный шум на арене и не удержалась, чтобы не заглянуть.
Хан тренировал мою преемницу. Кошка оказалась послушной, хоть и грозной на вид. Она совершала первые прыжки и совершенно не боялась кнута укротителя. Наверное, инстинктивно чувствовала, что ей не причинят вреда.
Хан обернулся, будто почувствовав мой взгляд. Улыбнулся краешком губ.
— У нее прекрасно получается, — похвалила я Матису. И добавила: — У тебя тоже.
— Спасибо, — кивнул Хан.
Кошка, поняв, что ей можно временно расслабиться, подошла к Хану и протяжно мявкнула. Положила лапу ему на колено и преданно взглянула в глаза. Кажется, она признала вожака гораздо быстрее, чем сделала это я.
Дрессировщик потрепал ее по лысой холке и сунул в рот кусочек шоколада.
Мне стало до того горько и обидно, что я поспешила покинуть этих двоих. Дрессировщика и его кошку. Настоящую, умеющую точно выполнять команды и не отвлекаться на доводы рассудка.
