Мой пульс бился с бешеной скоростью, вынуждая непокорное время течь быстрее. Из-за закрытой двери не доносилось ни звука. И все же я смотрела на нее, не отрываясь, боясь моргнуть и пропустить что-то важное.
Сандро
Надежда первая девушка, с которой попыталась подружиться Симона. Главная помощница по хозяйству старалась не замечать других моделей, которых приглашал к себе Сандро. Относилась к ним как к случайным попутчицам, встреченным в скоростном поезде по имени Жизнь. «Все равно они уйдут, и через месяц-другой мы даже не вспомним их имени», — отмахивалась она, когда Сандро просил быть повежливей с гостьями.
И вот Симона подошла первой и даже предупредила Надежду об опасности, которая ей грозит. Для Сандро это означало только одно: эта девушка все же особенная. И если Симоне небезразлично ее будущее, то ему, Сандро, тем более. Он твердо вознамерился поговорить с помощницей наедине и, если удастся, найти способ избавить Надежду от возможного несчастья.
Но она не дала ему уехать. Надо же, Надежда испугалась грозы. Попросила Сандро остаться с ней ненадолго, и он не сумел отказать. Более того, внезапно вспомнил, что очень давно не проводил вечера вот так: сидя у камина рядом с красивой девушкой, потягивая вино и болтая ни о чем. В тот момент Сандро был близок к тому, чтобы поверить, будто сможет жить как все и радоваться простым мелочам, забыть о страхах и невзгодах. Не следовать за теми, кому неведомы сочувствие и жалость.
Просьба Надежды показать снимки моделей нарушила очарование момента. Сандро колебался, не зная, стоит ли соглашаться. Девушка из его снов не боялась грозы, она вышагивала среди разрядов молний так, словно и сама была богиней-громовержицей. И все же…
Надежда нравилась Сандро, он почти был влюблен. Стало неважно, кто виделся ему ночами, Надежда казалась дороже и ближе, чем пустые обещания счастья. Реальная и немного наивная, она подошла слишком близко к краю пропасти и опасно балансировала, нетвердо стоя на ногах.
Сандро не мог ей не помочь. Потому решил предупредить способом боле действенным, чем убеждение.
Глава 8
Надежда
Сандро вышел, держа в руках толстую папку. Улыбнулся мне краешком губ и спросил:
— Посмотрим здесь или вернемся в гостиную?
Я бросила тревожный взгляд в окно — оно располагалось совсем рядом с кроватью. Гроза все еще бушевала: порывистый ветер бросал пригоршни крупных капель в стекло, то и дело слышались раскаты грома. Что бы там ни утверждал Сандро, фотоснимки — всего лишь бумажки и не могут причинить реального вреда. Тогда как угроза со стороны стихий вполне реальна.
— В гостиную, — кивнула я, поднимаясь.
Мы вновь расположились возле камина в удобных креслах, и Сандро открыл свой альбом. Он переворачивал лист за листом, показывая мне фотографии девушек. Их оказалось не так много, как я ожидала. С десяток, не более. Все они были удивительно похожи друг на друга, но все же отличались. Не внешностью, скорее — выражением лиц, взглядами, улыбкой.
— Ты прирожденный фотограф, — похвалила я Сандро. — Девушки выглядят так, будто вот-вот оживут. А еще мне кажется, что я давно их знаю, хотя прежде никогда не видела.
Сандро перевернул еще один лист альбома и согласился:
— Я стараюсь снимать именно так. Именно поэтому и не заставляю моделей позировать, используя эффект неожиданности. Фотографии получаются более живыми, а цвета — насыщенными.
Я нахмурилась и не удержалась от замечания:
— О чем ты говоришь? Как цвета могут быть насыщенными, если ты снимаешь на черно-белую пленку.
Сандро беззвучно рассмеялся.
— Ты даже не представляешь, белла, как многое могут сказать эти два цвета, сколько у них оттенков и полутонов.
Кажется, мне удалось, наконец, растормошить этого итальянца. Он с таким пылом расписывал свои работы, объяснял мельчайшие детали. Водил пальцем по изгибам фигур, контурам лиц девушек, запечатленных на снимках. Я успела им позавидовать.
— Какая из них нравится тебе больше? — спросила, преодолевая смущение.
А в голову закралась крамольная мысль: не извращенец ли он? Вдруг с живыми девушками у него того… не выходит. И возбуждают его только фотографии. Не оттого ли он так подолгу скрывается в своем кабинете?
— Ты, — неожиданно признался Сандро. Посмотрел на меня своими всегда печальными глазами, заставляя устыдиться пошлых мыслей. — И я не хочу, чтобы ты менялась. Потому попрошу тебя уехать прежде, чем истечет срок контракта.
— То есть как?! — Я аж подпрыгнула от такого заявления. — Почему уехать?
— Все модели были красивыми только первые дни. — Сандро взял меня за руку и усадил на место. — Некоторые даже пытались подружиться. Но после…
Он замолчал и уперся взглядом в альбом, что лежал у него на коленях.
— Что после? — не выдержала я.
— Посмотри сама, — он принялся листать дальше, показывая мне все новые снимки бывших моделей.
Я поняла, о чем он говорит. С каждым новым, более поздним снимком лица девушек менялись. Прежде добрые, привлекательные, они становились отталкивающими, злобными. Словно бесы вселились в этих девушек, изменив их черты до неузнаваемости. Одни становились вульгарными, другие хмурыми, лица третьих и вовсе выглядели хищными масками. Улыбки походили на оскалы, в колючих взглядах плескалась неприкрытая ненависть. Казалось, еще секунда — и девушки с фото набросятся на меня, запустят скрюченные пальцы мне в волосы.
Неприятный холодок пробежал вдоль позвоночника. Раскат грома за окном показался сигналом к бегству. Лучше непогода и смерть от удара молнии, чем оставаться наедине с хищными фуриями, в которых превратились девушки на снимках.
— Что с ними стало? — Я несмело подняла взгляд на Сандро. — Неужели это ты сделал их такими?
Он покачал головой и захлопнул альбом.
— Нет, не я. Они сами.
Несмотря на то, что в гостиной было тепло, меня бил озноб. Я обхватила себя руками, но и это не принесло облегчения. Мне не хотелось становиться такой, но, не выполнив работу, нельзя вернуться.
— Не думай, я не обижал их и не причинял им страданий, — меж тем продолжал Сандро, — только фотографировал. Но моя камера видит больше, чем ей хотят показать. Она заставляет людей быть настоящими, проявляет все свойства их характеров.
— Хочешь сказать, что девушки изначально были такими, как на снимках? — предположила я. — Только скрывали это.
Сандро устало прикрыл глаза и положил руки на фотокамеру. Со стороны его жест выглядел так, будто он боится с ней расстаться. Или же ждет, что я выхвачу его камеру и разобью в попытке избавиться от ее дурного влияния.
— Не совсем, — голос Сандро был тих и печален. — На моих фотосессиях девушкам приходится лицом к лицу сталкиваться с самими собой. А мне остается наблюдать за их внутренней борьбой — борьбой черного и белого. И, как видишь, первое почти всегда побеждает. Редко кто может одолеть темные стороны души, их призыв слишком силен.
