Она расплакалась.
Наблюдая, как ее грудь часто и прерывисто вздымается, Айзек был доволен.
«Еще немного, и она будет сломлена и податлива», — самодовольно решил он, но, видимо, перестарался, потому что, вытерев слезу, Ханна вскинула голову и тихо ответила:
— Увы, я больше не люблю ни цветов, ни конфет. Они навевают мне грустные мысли.
— Вот как?! — поднял бровь Айзек, насмехаясь.
— Да, именно так. Вы правильно поняли, мистер? — она выпрямилась и тоже подняла бровь, повторяя за ним.
— Элиас Бернс! — почти по буквам процедил он.
— Знаете, мистер Бернс, — она тоже выделила слово, — как сказал один ваш знакомый, серьезные разговоры я предпочитаю вести наравне.
— Птенчик оперился? — зло съязвил мужчина. Ханна промолчала, но ее горящий злостью взгляд был для мужчины неожиданным. — Подобные места дурно на вас, мисс Норт, влияют.
— Кто-то и на вас, мистер Бернс, тоже оказал дурное влияние, — парировала она, тщательно разглядывая его лицо. — И вы сами не ангел!
— Однако я не влипаю в неприятности, как некоторые!
Почувствовав, что диалог ни к чему хорошему не приведет, Таггерт решил вмешаться:
— Не стоит привлекать всеобщее внимание. Что ни говори, но леди, едва освободившаяся от подозрений, и два сомнительных джентльмена с истинными мужскими украшениями — для этого городка слишком яркая компания. К тому же еще пара фраз, наполненных чувственностью и радостью встречи, и за нарушение общественного порядка мы вновь окажемся там, откуда совсем недавно вышли.
— Боюсь, мистер Таггерт, что моей репутации уже ничего угрожать не может.
— Ну, это вы горячились. Достаточно оглядеться, чтобы заметить, как прохожие пристально оглядывают нашу троицу. И не думаю, что вам, мисс Норт, стоит разгуливать по городу без сопровождения. Нам следует вести себя так, чтобы иметь алиби.
— Почему? — удивилась Ханна.
— Сесиль Ламбер пропала. И сдается мне — это не к добру.
— А Кристина? Она взяла с собой Кристину?
— Кого?
— Дочь?
— Мы не знали таких подробностей. Думаю, вы можете поведать нам много интересного, но лучше чуть позже, когда успокоитесь. Вы согласны?
Ханна кивнула.
— Вот и здорово. Позвольте проводить вас до дома миссис Грапл.
Ханна оглядела Айзека придирчивым взглядом.
— Не стоит привередничать, мисс Норт. Спасителей не выбирают, — успел первым произнести Таггерт, предупредив грубость нанимателя, который, судя по раскрасневшемуся лицу, готов был ответить весьма дерзко. Но все же Айзек не удержался:
— Хорош? — со злостью спросил он.
— Чертовки обаятельны, мистер Бернс, — ехидно ответила она.
— Знал, что тебе понравится. Но не стоит обольщаться, я в этом городе проездом.
— Спешите по делам?
— Очень, поэтому давайте поторопимся…
До дома миссис Грапл дошли быстро, потому что люди смотрели на нее со злорадством, довольно отмечая, что в дешевом платье мисс Норт выглядит, как ей положено.
— Вас тут с самого начала так любили? — поинтересовался Лиам почти у порога.
— Да.
— И в чем причина ненависти к вам?
— Миссис и мисс Уилсон.
— Марвелы? Я знал! Что они пообещали, раз ты сорвалась с места и умчалась?! — зашипел Айзек.
— Мисс Норт расскажет позже. Можем мы навестить вас вечером?
— Да. Простите, но сейчас я плохо себя чувствую, — пролепетала Ханна и, закрыв калитку, поспешила подняться по ступенькам, и скрыться за приоткрывшейся дверью.
— Ведьма и старая карга! — сквозь зубы выругался Айзек.
— Вы тоже не ангел, — процитировал Лиам слова Ханны и, уловив полный негодования взгляд нанимателя, негромко рассмеялся. — Пойдемте! Или вы так и будете стоять под дверью, как влюбленный юноша?
— Заткнитесь, Таггерт! Завтра я уезжаю!
— Конечно, конечно, — согласился Лиам, окидывая его спину насмешливым взглядом.
* * *
— Кто это? — взволнованно спросила миссис Грапл, едва захлопнулась дверь.
— Это Айзек! — рыдая, пояснила Ханна.
— Чего рыдать? Он же приехал.
— Но он завтра уедет!
— С тобой?
— Нет! Он меня не простил!
— Хватит рыдать. Лучше сделай все, чтобы он не уехал!
— Но как?
— Умойся, сделай прическу и надень лучшее платье, а потом можешь обрыдаться, желательно прижимаясь к его груди и вымаливая прощение.
— Я не буду унижаться.
— Когда он решит твои проблемы, будь гордой, сколь угодно, но пока что спесь для тебя непозволительная роскошь. Либо Хоут, либо он, кого выбираешь?
Ханна перестала плакать и просто хлопала глазами.
— Вот то-то и оно, поэтому за дело. И если уж говорить по правде, плакать должна я, а ты утешать меня, а не наоборот!
— Вы так добры ко мне, — шмыгнула носом квартирантка.
— Надеюсь, ты не забудешь одинокую отчаявшуюся старуху, когда тебе улыбнется удача? — подмигнула Алексия и потащила ее приводить себя в порядок.
После омовения, приступили к примерке платьев. Осмотрев гардероб, вдова ничего подходящего не нашла, поэтому в расстроенных чувствах стояла посреди комнаты и сосредоточенно думала, массируя подбородок.
— Это милое платье, как вы и хотели, почему оно вам не нравится? — Ханна приложила к себе батистовое платье.
— Не то. Нужно другое. Не знаю какое, но другое.
— Но другого нет.
— Погоди! Есть у меня одно! Шила тебе для суда, но ладно уж, для суда сошьем другое.
— Мне на суд?! Зачем?
— У судьи Кембрика особый вкус… Не смотри ты на меня так! Да, ты ни при чем, я знаю, но расположить судью необходимо. Нужно стремиться уменьшить приговор любыми способами, — поучала женщина. — Поторапливаться, тебе еще прическу делать!
— Айзек все равно уедет! — с отчаяньем произнесла собеседница.
— Ну, и пусть едет, зато будет помнить тебя красивой и обаятельной, а не отчаявшейся слабачкой, размазывающей сопли кулаком!
После наставлений решительное настроение передалось и Ханне. Она перепробовала всевозможные прически, чтобы выбрать самую подходящую, подчеркивающую скромность, раскаяние и невинность.
В дверь постучали, и хозяйка поспешила открыть.
— Добрый день, миссис Грапл. Позвольте принести вам соболезнования, а так же извинения, что потревожили ваш покой.
