Когда Ханне донесли о ходивших о ней сплетнях, она испугалась настолько сильно, что заболела от нервного напряжения: до того боялась, что испорченная репутация оттолкнет от нее чету Гриндлов, и ее попросят покинуть их дом.
Экономка подначивала хозяйку, расписывая, как развратная служанка, почти соблазнившая бедного мистера Марча в Божьем доме, может очернить ее безукоризненную репутацию.
- Айзек, ты там? – Кэтрин настойчиво стучась в запертый кабинет мужа.
- Да, милая!
«Черт бы побрал! Еще тут тебя не хватало!» – шипел он сквозь зубы.
- Айзек, милый, нам нужно срочно поговорить! – требовала супруга, барабаня в дверь.
- Дорогая, я занят!
- Это очень и очень важно! – настаивала Кэтрин, почти перейдя на крик. - Дело касается нашей репутации.
«Да, что еще такое!» – выругался Айзек, открывая дверь. Репутацией он дорожил.
– Пойдем в гостиную, милая, – сказал тоном, не принимающим возражений, и, взяв супругу под локоть повел в гостинную.
– Айзек, о, Боже, ты даже не представляешь, что случилось. Эта дрянь… - она брезгливо повела губами, - нас опозорила!
- Каким образом? - его голос стал сухим и суровым. – Что она вытворила?
- Она кокетничала с мистером Марчем и довела его до греха!
- Какого греха? – насторожился Айзек.
- Прямо в храме Божьем! Прямо в храме Божьем! - зарыдала супруга.
- Что в храме Божьем? - занервничал он.
- Она соблазнила его!
- Что?! Как это случилось?!
- Не знаю! – вертела головой миссис Гриндл, показывая неосведомленность и свою полную непричастность. – Я только услышала этот ужасный звук, а когда обернулась, уже все…
- Что все? Что там случилось? – рычал Айзек от нетерпения и злости. Непристойность вполне могла случиться, но что бы подобное совершить в церкви?
- Она вела себя непристойно, и он… Это видел весь город!
- Что видел? Ну, же?!
- Он ее ущипнул! – пояснила Кэтрин, и у Айзека вырвался вздох облегчения.
- Кто он?!
- Мистер Марч.
- Кто?! – спросил таким голосом, что Кэтрин совсем перепугалась, решив, что Ханна совратила добропорядочного главу семейства. – И что дальше?
- Пощечина.
- Кому? Кто дал пощечину? – уже ревел Айзек, раздраженный отсутствием логики и порядка в рассказе жены.
- Эмма!
- Он ее ущипнул, и она отвесила ему пощечину?
Кэтрин кивнула и снова заплакала.
- О! – выдохнул Айзек то ли от раздражения, то ли от облегчения, что наконец-то что-то прояснилось. - Как она кокетничала?
- Не знаю! – разозлилась супруга. – Я там проповедь слушала, а не по сторонам смотрела!
- А не мешало бы и по сторонам поглядывать, – съязвил муж. – Кто тебе сказал, что она кокетничала?
- Мне рассказали.
- Кто?!
- Доброжелательницы!
- С такими доброжелательницами и врагов не надо! Так кто тебе об этом рассказал? – упрямо настаивал он.
Подобный тон мужа Кэтрин услышала впервые.
- Мэри, - ответила и, заметив выражение его лица, пояснила: - Наша экономка.
- Она там была?
- Нет, но…
- Нет? Так откуда она знает?
- Ей сказали…
Айзек, не дослушав, резко позвонил в колокольчик.
Через минуту раздались тяжелые шаркающие шаги экономки. Не успела она войти в комнату, как он приступил к допросу:
- Вы видели, как Ханна кокетничала с мистером Марчем?
- С Эммой! – почти в один голос поправили его обе женщины.
- Вы сговорились?! – рявкнул он. – Какая разница, Ханна или Эмма, если она кокетничала с ним.
- Нет, мистер Гриндл.
- Тогда откуда знаете, что она кокетничала?
- Мне рассказали об этом те, кто видели это безобразие! – напыщенно ответила Мэри.
- Тогда почему они не сделали ей замечание, если видели все это?
- Я не знаю, мистер Гриндл.
- А я знаю! – закричал он на экономку. – Потому что они ничего не видели! Какая бы здравомыслящая девица стала бы строить глазки этому старому, почти беззубому развратнику! Она что, лучше себе не могла найти воздыхателя?!
- Не знаю, мистер Гриндл, но для миссис Марч супруг не безобразный! – подлила масла в огонь Мэри.
- А! Так это миссис Марч всем рассказывает, какой у нее примерный муж и какая развратная у нас служанка?
Теперь уже обе женщины испугались. До этого момента они никогда не видели его таким. Мистер Гриндл всегда был выдержанным, не позволяя себе даже скверных слов, а тут его словно подменили.
- Миссис Марч утверждает, что у нее достойный, скромный муж, котор…
- Который что?! Который служанок за задницы хватает и не дает им прохода, да так что молодые служанки от них бегут и задерживаются только безобразные, которым его внимание за радость?
- Перестань, Айзек! – надрывно закричала миссис Гриндл. – Это такая мерзость! Откуда ты это знаешь? Этого не может быть!
- Если ты этого не знаешь - не значит, что этого нет! – прошипел он жене в лицо. – Об этом в Блумсберге все знают и смеются над его неуемной распутностью. Прислуга друг другу рассказывает, предупреждая, а виновата Эмма? И должна страдать наша репутация?! Вот уж нет! – от злости его трясло.
- Я всегда говорила… - попыталась вставить слово экономка, чувствуя, что ситуация меняется в пользу прохвостки.
- Я вас не спрашивал! – отрезал Айзек и обратился к притихшей супруге. - Подумай сама: если уволим ее, в обществе это сразу же воспримут как подтверждение вины Эммы и правдивость слов миссис Марч, а это бросит на нас тень! Хотя почти каждый знает, какой он старый распутник.
Миссис Гриндл всхлипнула.
- Поэтому, - продолжал он, - вы с Эммой с достоинством и гордо поднятой головой нанесете несколько визитов и как оскорбленная сторона на все сплетни, которые позволит себе сказать какая-либо ханжа, будете отвечать, что в большинстве случаев распускает слухи тот, кто хочет спрятаться. Ясно?!
Кэтрин согласно кивнула.
- И чтобы я больше слез и причитаний по этому поводу не видел! – вполне миролюбиво закончил он. – С Эммой поговорю позже.
Когда муж ушел, Кэтрин и экономка многозначительно переглянулись. Миссис Гриндл чувствовала себя одураченной сплетницами, а экономка молчала из-за дурного предчувствия. Слишком уж мистер Гриндл снисходительно относился к этой девице, но высказать сомнения не решилась.
