Роуз, еще не веря, что драконы умерли по ее воле, застыла, гася крик отчаяния руками, плотно прижатыми ко рту.
Люди и драконы подняли глаза на принцессу, но их внимание привлекли не ее глаза полные слез, они смотрели на хищно поблескивающий в лучах заходящего солнца рубиновый камень.
Тишина опустилась на военный лагерь. Стало слышно, как потрескивают дрова в костре, как привлеченные запахом жаренного мяса тявкают пустынные шакалы, как осыпается на барханах песок, потревоженный ветром.
— Роуз! — отец бежал, перепрыгивая через тела, расталкивая людей.
— Папа! — Роуз опустила руки. Все вокруг поплыло, и только силуэт отца ярко вырисовывался на фоне красного солнца, заходящего за стены далекого лабиринта.
— Я не хотела их убивать! Не хотела! — шептала она, уткнувшись в грудь отца. Под ее ладонью тревожно стучало его сердце. — Я только подумала, что их следует наказать, а Око исполнило…
— Тише, родная, тише, — Эдуард гладил дочь по голове. — Может, его нужно убрать подальше?
Роуз не успела предупредить, как отец потянулся к рубиновому камню и схватил его, намереваясь снять магическую вещь с груди дочери, но тут же отдернул руку.
— Ох! — вскрикнул он. На ладони пузырился кровавый ожег.
— Не поможет, — Роуз хлюпала носом. — Где бы камень не находился, он слышит повелителя драконов. Лоли не всегда носила его на груди, я это видела.
И опять в памяти всплыла жуткая картинка: стоящая на четвереньках нагая королева, предающаяся любви с Руффом и Шотсом, и возвышающийся над ними Анвер, захлебывающийся от хохота.
— Папа! — Роуз заткнула уши, лишь бы не слышать этот ужасный смех, но он продолжался и продолжался. — Папа! Я схожу с ума!
— Роуз, милая, успокойся! Ты не виновата!
— Око убивает меня! Папа, сделай что-нибудь!
— Милая! — Эдуард тряс за плечи Роуз, пытаясь привести ее в чувство. — Милая, послушай меня! Алекс! — он обернулся, понимая, что не справится со слезами дочери.
Алекс тут же откликнулся.
— Лекаря!
Эдуард сидел у кровати, где спала его дочь. Она все еще всхлипывала, хотя лекарь заверил, что это всего лишь последствия истерики. Отец всматривался в бледное лицо девушки в обрамлении спутавшихся волос. Он готов был взять ее боль на себя, но впервые в жизни не мог помочь любимому дитя, хотя оно находилось на расстоянии вытянутой руки. Его кровь камень не принял.
— Нам надо избавиться от проклятого Ока, — обратился он к находящимся в шатре мужчинам.
Уильям и Алекс не отходили от его дочери ни на шаг, боясь, что она что-нибудь сотворит с собой, лишь бы не слышать «мерзкий смех мертвеца». Так она кричала, пока лекарь готовил сильнейшее снотворное. Другие целебные отвары возымели обратное действие, введя принцессу в еще большее исступление.
— Как только Роуз проснется, сразу отправимся в Лабиринты, я уже отдал приказ, — Уильям, располневший и утерявший былую привлекательность, вытирал льющийся со лба пот белым платком с королевскими вензелями. Его некогда вьющиеся локоны поредели и обильно серебрились на висках.
Эдуард, хотя и был старше брата на два года, выглядел не в пример лучше. Подтянутое тело человека, безустанно находящегося в движении, и горящие азартом глаза выгодно отличали Эдуарда от сверстников. Лишь седые нити в темных волосах выдавали его далеко не юношеский возраст.
— Летим на красных драконах? — уточнил Алекс.
— Пока не выясним, как снимается магический купол, будем передвигаться на них.
— Погибших драконов берем с собой?
— Т-ш-ш-ш! — осуждающий взгляд Эдуарда заставил Алекса прикусить язык. — Сначала моя дочь, остальное потом.
Никто из мужчин, находящихся у постели спящей беспокойным сном Роуз, в эту ночь не сомкнул глаз. Они все знали Шиншиллу и теперь видели, какой тяжкий груз вместе с властью над драконами пришлось ей нести.
Восемнадцатилетней принцессе жуткий дар камня оказался не по силам.
— Может быть, Роуз права, — Эдуард встал и прошелся от стенки до стенки, разминая ноги. — Магия Ока не для женщин. И не для человека вообще. Я думаю, колдун, сотворивший Драконий камень, наделил его мощью, которую способен выдержать лишь дракон королевских кровей.
— Такой есть? Я слышал только о принцессе Солнце, — Уильям шумно отхлебнул вина, посмаковал его вкус, посмотрел через хрустальный фужер на свечу. Он только что доел оленью ногу, которую принесли на ужин. Ни Эдуард, ни Алекс не притронулись к еде.
— Солнце сама не знает, что рядом с ней находится соперник. Это Соргос, — Алекс не отрываясь смотрел, как дергается кадык на шее короля Андаута, а струйки красного вина затекают за воротник, густо пачкая его белизну.
— Нужно будет разыграть передачу Ока по нашим правилам, — Эдуард, откинув полог, за которым стояла темень, рассеиваемая лишь звездами и искрами гаснущих костров, впустил в шатер свежий ветер. — Взять бы обет с нового короля.
— Хорошо бы набросить на него уздечку, — Уильям вытер испачканные жиром пальцы о скатерть. — Чтобы в случае неповиновения как следует одернуть.
Эдуард помнил слова дочери о том, что Петр жил среди драконов и многое о них знает. Он мог бы подсказать, как «накинуть уздечку» на Соргоса.
— И найти Петра. Его любовь главное лекарство для моей девочки.
Немного помолчав, Эдуард добавил, и друзья поняли, что говорил он прежде всего о себе:
— Нас всех лечит любовь.
Утром Роуз разбудил свежий ветер. Он резво поднимал край тяжелого полога, опрокидывал высокую посуду, оставшуюся после ночной трапезы на столе, веером разбрасывал бумаги с рисунками лабиринтов. Один из листов приземлился Роуз на грудь и готовился взлететь, понукаемый порывом ветра, но принцесса, высвободив руку из-под одеяла, ухватила рисунок за краешек.
На нем был изображен четвертый лабиринт, где художник жирным крестом отметил трактир «Пьяный дракон» — давнюю резиденцию Солнца. Туда попала Роуз после первого побега из королевского замка.
И тут же в памяти всплыла картинка, как она лежит раздетая под Руффом, а из портала появляется Петр и противный женский голос шепчет: «Я же тебе говорила, что ей хорошо».
«Хорошо-хорошо-хорошо!» — уже не шептал, а кричал голос, и Роуз увидела, как она шагает в темное окно, а утоптанная земля неумолимо приближается, суля кратковременную боль и забвение.
— Хватит! — крикнула Роуз и взялась рукой за Око, которое ощутимо нагрелось. Если вчера принцесса была ослаблена чередой событий, включая бессонную ночь, которую она провела в беседах с Лолибон, гибель королевы, не менее тяжелый перелет в Лабиринты, встречу с отцом, что опять-таки явилось эмоциональной встряской, то сегодня Роуз выспалась и могла мыслить трезво.
— Прекрати мучить меня!
