Но иллюзия не исчезала, а превращалась в страшный сон.
— Свадьба назначена на завтра, — продолжила королева, подняв руку, чтобы придворные перестали перешептываться.
— Возможно, я не понимаю шуток, но дракон и человек… — Роуз сглотнула комок, подступивший к горлу. — Осмелюсь напомнить, Ваше Величество, у меня уже есть жених, и я не забрала назад своего слова.
— Руфф Бреужский? — с вызовом произнесла королева. — Нет, он слишком слаб, чтобы править Северной Лорией. Я подобрала вам другого жениха. Капитан, поцелуйте свою нарядную невесту.
Уголки губ Шотса задрались вверх, но от этой страшной улыбки захотелось бежать.
Когда он начал медленно, смакуя замешательство на лице жертвы, спускаться по ступенькам, принцесса попятилась, стараясь сохранить расстояние между ними.
В зале стояла мертвая тишина. Роуз слышала свое прерывистое дыхание, и мягкий звук шагов, движущегося на нее мужчины.
Еще мгновение и Роуз не выдержала. Она развернулась, чтобы бежать, но наткнулась на человека, оказавшегося за ее спиной.
— Петр! Петр, что происходит? — она в бессилии опустилась у ног скованного цепью графа и с мольбою посмотрела в его пустые глаза.
Если бы не желваки, что выдали его неравнодушие к происходящему, Роуз решила бы, что ему все равно.
— Тише, малявка, — он с трудом разлепил потрескавшиеся губы. — Драконы лучше, чем Бахриманы. Они хотя бы не убивают своих женщин.
Роуз лихорадочно обернулась и увидела, с каким удовольствием за ними наблюдает королева. Она мучила Петра, используя Роуз!
Сильные руки подняли принцессу с пола, и она оказалась прижатой к груди Шотса, который в жадном поцелуе впился в губы «невесты». Роуз билась, пытаясь оттолкнуть капитана, но он не дал ей даже вдохнуть, отчего она вскоре потеряла сознание.
«Разве драконы могут жениться на людях?» — летучей мышью носился в темноте вопрос, и голос Петра с горечью ответил: «Да, если драконы умеют превращаться в людей».
Песня, похожая на плач, звучала и звучала в темноте, тревожила, не давала забыться.
Роуз никак не могла понять, отчего на сердце так тяжело, что случилось, почему не хочется открывать глаза?
Предательство. Вот, что ее мучило. Сначала предал старый жрец, потом от нее отказался Петр. Его страшные слова: «Драконы хотя бы не убивают своих жен», воспринимались ею, как отказ от борьбы.
Он отдал ее Шотсу! Дракону в человеческом облике!
Где та власть, которой владеют жены Бахриманов, прошедшие дважды через портал? Говорят, их мужчины готовы на все, чтобы любимые женщины смотрели только на них, целовали только их. А тут… Губы болят от поцелуя-укуса зверя, что решил сделать ее своей, а тот, кто должен был выть от тоски, отдал ее с напутственными словами: «Драконы не убивают жен».
Почему он не кричал, не бился, не рвал цепи, когда чужой мужчина лишал ее дыхания в тесных объятиях? Врали все. И Фархад, и Лолибон. Нет пресловутого притяжения, иначе не пытался бы отослать, отправить искать Солнце…
— Госпожа, госпожа, ну, пожалуйста, откройте глаза! Ночь на исходе! Госпожа-а-а…
Ну, вот, опять эта заунывная песня, мешающая забыться, погрузиться в горе.
Сильный хлопок по лицу обжег болью. Роуз схватилась за щеку и открыла глаза. Над ней склонилась Салима. Глаза красные, нос опухший. Она плакала.
— Еще раз дотронешься до меня — убью! — Роуз села. Она находилась на своей кровати, вокруг были разбросаны какие-то тряпки, в углу, у открытого сундука, валялась шапка-яйцо.
— Убейте, госпожа, убейте, только придите в себя! — вытерев нос рукавом, шептала Салима. — Светает!
Роуз непонимающе уставилась на нее.
— Утром придет капитан. Он сказал: живая или мертвая, но вы пойдете с ним под венец. Лолибон приказала — драконы не ослушиваются свою королеву.
— Глупая Салима. Чему быть, того не миновать. Что мы можем изменить? — Роуз спустила ноги с кровати и застонала, схватившись за голову. — Что со мной? Почему мне так плохо?
— Вы совсем не помните, что произошло? Вас принес капитан, вы бились у него в руках, звали Петра, плевались, когда он поил вас черной настойкой, испортили наряд невесты.
— Салима, почему же ты не сказала, что это наряд невесты?
— А что, госпожа, изменилось бы? Дворцовые служанки шептались, будто бы сам Шотс пришел к королеве ни свет, ни заря и попросил отдать ему вас.
— Боже, что я наделала? Зачем бегала ночью за драконами? Правильно Шотс сказал — не лови дракона, сама будешь поймана! Вот и поймал…
— Госпожа, потом сокрушаться будете, одевайтесь, — Салима протянула ей невзрачные вещи, такие же, что были на ней.
— Свадебный наряд? — изумилась Роуз, уверенная, что ее разбудили, чтобы приготовиться к церемонии.
— Капитанская настойка, должно быть, еще действует, — цокнула языком Салима и накинула на плечи принцессы платье служанки. Та послушно просунула руки, встала, все еще пьяная после долгого сна, позволила надеть шальвары и завязать их лентой, чтобы не свалились ненароком. На ноги ей натянули грубые носки и какие-то старые башмаки.
— Так, теперь под шарф уберем все волосы, — объясняла полусонной принцессе Салима, заправляя под тюрбан туго заплетенную косу. — А теперь набросим шерстяной палантин: в третьем лабиринте будет сыро.
— Я не понимаю, что происходит? Куда ты меня отправляешь? — Роуз растеряно оглядела себя.
— К Солнцу. Она вас будет ждать в трактире «Пьяный дракон». Поторапливайтесь, госпожа, светает.
— А ты?
— А я надену вашу одежду и побегу в другую сторону. У вас будет совсем немного времени, чтобы добежать до третьего лабиринта и затеряться в его дебрях.
— Кто ты, Салима?
— Друг. Меня послала к вам Солнце.
— Но откуда она меня знает?
— Ей о вас рассказал Петр.
Служанка надела на плечи лямки небольшого мешка.
— В нем немного еды, вода и карта четвертого лабиринта, — пояснила она. — Госпожа, поторопитесь, мы должны успеть до восхода солнца.
Салима приоткрыла дверь и, убедившись, что в коридоре никого нет, махнула Роуз рукой. Они, вопреки ожиданиям принцессы, пошли в сторону купален.
Один из водоемов оказался пуст, и девушки, заправив подолы платьев в шальвары, протиснулись в квадратный лаз, прятавшийся за заслонкой для слива воды. Встав на четвереньки вслед за Салимой, Роуз заметила на служанке туфли, которые принцесса надевала с красно-золотым нарядом. Принцесса, не привыкшая выступать в роли червя, ползла еле-еле. Салима время от времени оглядывалась и поторапливала ее.
Лаз казался бесконечным и вызывал страх остаться под землей навсегда, но вскоре свежий ветер ударил в лицо, и принцесса смогла подняться в полный рост. Роуз огляделась. Они выбрались на песчаную отмель у озера. За их спинами высились громада крепостной стены, вдоль которой еще одним бастионом простирался широкий массив колючего кустарника.
