Судорожный вздох мужа заставил напрячься, но едва услышала его голос снова, успокоилась, замерев в ожидании его рассказа.
— Третьей была Мария, дочь одного знатного купца в наших владениях, она утонула. Спустя неделю после свадьбы на наши границы было совершено нападение, и я вместе с отрядом отправился туда, оставив отца в замке. Сказывались старые раны, и мой родитель просто не перенес бы длительной дороги. Мать к этому времени умерла, что тоже изрядно повлияло на самочувствие и без того раздражительного отца. Вернулся я спустя две недели, найдя супругу похороненной на кладбище. Отец рассказал, что девушки пошли в лес, и Мария попросилась с ними. Там и нашли её, утопшей в озере.
— Её убили? — поинтересовалась, представляя, как же жутко было этой девушке оказавшейся в лесу. Кто был с ней? Почему не помогли?
— Как сказал доктор, который её осматривал, синяков на теле Марии не было. И одежда была аккуратно сложена на берегу стопочкой, что свидетельствовало о несчастном случае. Сильный ливень, что прошел до того, как нашли девушку, смыл все возможные следы. Но три смерти подряд это уже не единичный случай. Сомнений о том, что это не случайность было много, но ничего подозрительного так и не обнаружили. Четвертая, Камилла, упала с лошади во время прогулки и сломала шею. Она прожила ровно неделю в браке со мной и снова смерть повторилась.
— София? — произнесла я, мысленно представляя то надгробие, что было ближе всех к Талине.
— Ты точно хочешь знать обо всех? — мрачно произнёс оборотень, забрасывая подобранный с земли камень подальше в воду. — Это не очень приятные воспоминания.
Я скептически посмотрела на него и, ничего не говоря, встала, отряхивая платье. Раз нет желания рассказывать, значит мне пора.
— Постой! — попросил Радомир, сделал шаг по направлению ко мне и остановился. А вздохнув, продолжил, — Софию, как, оказалось, принудили к браку со мной. Её отец, довольно богатый купец, нашел это очень выгодным союзом, родство с князьями, а потому всячески запугивал и уговаривал, естественно за моей спиной. Мой отец к этому времени умер и я остался один без семьи. В день нашей свадьбы, не выдержав, девушка повесилась прямо в белом платье в комнате, которую ей выделили для приготовления к свадьбе. У нас даже не было брачной ночи.
— А хотелось, чтобы была? — вырвалось зло у меня. Я почему-то поняла, что больше не хочу ничего слышать ни о красавицах, на которых он так рвался жениться, ни о его горе, постигшем после утраты жен. Мне всё это слишком больно, как и находиться с ним рядом, осознавая, что мой муж так же может позабыть и обо мне, сменив на другую, восьмую или девятую..
— Ты человек, — с нотой грусти в голосе произнёс муж, снова опускаясь на корягу, — а потому не понимаешь, что кроме тебя мне никто теперь не нужен. Знаешь, я даже не помню лиц этих женщин, не говоря обо всём прочем.
— Куда мне до вас, — тихо вставила я свою шпильку, отвернувшись. Муж наверняка слышал, но и пусть. — Почему Талина знала о них всех, а я нет? Или её выпала такая же честь, как и мне? — спросила, а сама смотрела, как бы ловчее подойти и поймать Быстрого. Оказаться в ледяной воде мне вовсе не хотелось.
— Её я потерять не боялся, — тихо произнёс Радомир и я обернулась, внимательно изучая лицо и жесты мужа. Кажется, в них нет лжи. Но чего я еще не знаю о нём?
— Как ты узнал, что меня нет в замке? — спросила просто, чтобы отвлечь себя саму от той ноющей боли, что никак не хотела утихать в груди. Я прекрасно понимала, что люблю собственного мужа, и каждый миг, проведенный без него это мучение, помноженное на тоску по нежным губам, по умелым рукам, по запаху телу, присущему конкретно этому оборотню-мужчине…. Но хотелось побыть одной, чтобы все обдумать и пересмотреть. А еще хотелось оказаться там, где никто за спиной не станет жалеть или злорадствовать, шептаться, храня чьи-то тайны.
— Я почувствовал, что тебе плохо. Надрез во время свадебного обряда, он связал нас, — князь потер свою руку как раз в том месте, где у него когда-то была насечка. Его отметина зажила очень быстро, не оставив и следа. А мой бледный шрам до сих пор красовался на запястье.
— Значит вот как теперь, — тихо произнесла, соглашаясь с собственными ощущениями. Я переживала, мне было больно, но, тем не менее, постоянно ощущала что-то ещё помимо себя самой.
— Ярослава, — непривычно неуверенный голос мужа заставил снова повернуться к нему, — ты вернёшься? Когда-нибудь?
— Я не знаю, мой зверь, слишком тяжело это всё, — с горечью произнесла, осознавая, что еще немного и собственные солёные слёзы покатятся по щекам. — Мне хочется всё обдумать, а ещё не видеть эти сочувственные взгляды, не слышать шепот за спиной.
— Ничего этого не будет! — он слегка рыкнул, но я понимаю, что это не в мой адрес, а в адрес возможных сплетников.
— Мне нужно всё обдумать, — упрямо повторила я, осознавая, что устала. Физически, но ещё больше морально. Словно тот самый выжитый лимон, который остается после отжима из него сока, — Радомир, мне нужно ехать, пока светло.
— Я провожу тебя, — кивнул он, собираясь подойти и прикоснуться ко мне, но я выставила руку, как бы защищаясь от возможных посягательств.
— Не надо, не приближайся, — с трудом произнесла, — мне всё ещё больно.
Увидев, как ответная гримаса боли на короткий миг отразилась на лице оборотня, сердце сжалось. Так хотелось броситься к нему в объятия, прижаться к надежной широкой груди… Но эту горькую пилюлю проглотила, решив, что пока в разлуке действительно будет лучше.
Дальнейший путь мы проделали в странном порядке. Я ехала впереди, позади меня князь, а княжеская охрана на приличном расстоянии от нас. Всю дальнейшую дорогу у меня вовсе не было желания разговаривать. Я молчала, а Радомир и не тревожил, давая возможности побыть одной хотя бы в мыслях. А мысли мои были не самыми радужными. Весь этот рассказ о бывших женах нужно было еще осмыслить, взвесить и понять. И решить, что я хочу от своей жизни дальше.
Перед въездом в Осинки нас обогнал Росляр, вероятно чтобы успеть пообщаться с Марфой, а после вернуться с князем. Я не возражала даже из соображений, что подруге будет изложена какая-то другая версия произошедшего. Рос так не сделает, да и Марфуша имеет собственное мнение. Но им действительно хочется увидеться, я это понимаю.
Мы выехали из леса и остановились. Осинки лежали перед нами как на ладони и дальнейший путь я смогу продолжить без сопровождения, не боясь, что кто-то нападёт.
— Я завтра приеду к тебе, — произнёс оборотень после того, как мы простояли в полном молчании две минуты, слушая пение птиц, — если ты не возражаешь.
— Пока не нужно, — попросила я его и отвернулась. Мне нужно все обдумать, а каждый раз видеть его и бороться с собой это тяжело.
— Яра, — выдохнул он, — вспомни еще раз тот наш свадебный обряд, когда обменялись кровью.
— Помню, — отозвалась я. Да и как могла забыть, если все говорили, что это такой обычай у пар рода Видаров.
