От подобного заявления у меня пропал дар речи. Однако слов от меня пожилая дама не ждала, продолжив свои обвинения:
— Говорила я ему, не надо жениться на иностранке. А он не слушал, мой бедный мальчик! — подбородок Долэг Аддерли задрожал, вибрируя отвисшей дряблой кожей. Я понимала её боль. Сержа она, как мать, возносила до небес, посматривая на меня порой со снисхождением. Но никогда пожилая дама не выражала в мой адрес неприязнь, я же считала, что мы подружились.
— Мне ничего не нужно, зачем вы так, — мягко укорила я её, однако понимала, что в данный момент сердце женщины слепо от боли. — И сейчас я здесь исключительно чтобы не пропало дело Сержа. К тому же обязательно нужен некролог.
— Из-за тебя, из-за тебя всё! — Долэг повысила голос, который завибрировал, едва не срываясь на крик. — Это ты его убила!
— Держите себя в руках, — выпалила в ответ старой женщине, не желая новых сплетен там, откуда несколько дней назад я ушла с гордо поднятой головой. И сейчас совершенно не хотелось косых и любопытных взглядов в спину. Да и слушать незаслуженные обвинения я тоже не желала. — Полиция разберётся, я уверена!
— Эти да, они разберутся! Я им всё расскажу, — дама выпрямилась и с гордым видом продолжила, наставив на меня свой указательный палец, — они узнают, кто выгнал моего мальчика из квартиры, а теперь и на его имущество нацелился!
И как себя вести в такой ситуации? Кричать: «Полиция, тут клевета!» или молча проглотить пилюлю, разрешая старухе поливать себя грязью? Я бросила беспомощный взгляд на нахмуренного Ленокса, чувствовавшего себя сейчас не в своей тарелке. Глазами попросила о помощи, надеясь, что он-то всё понимает. Мужчина как-то рассеянно кивнул, а потом произнёс:
— Тётя, Дженни права, полиция разберётся, — Лен попытался быть вежливым, подхватил тётушку под локоть, чтобы вывести её. Однако та сразу разгадала манёвр племянника и, выдернув резко руку, произнесла:
— Запомни, Дженни, я этого просто так не оставлю! И даже господину инспектору сразу сказала, что мой сын хотел найти себе другую жену!
— Жалко, что он не успел этого сделать, — совершенно искренне произнесла, чувствуя, что ещё немного и сорвусь. — Знали бы, сколько проблем у меня из-за этих возникших обязанностей!
— Тётя, мы уходим, — с нажимом произнёс Ленокс, буквально вытаскивая из кабинета мать Сержа. Я, прикрыв за ними дверь, рухнула на стул и заплакала, выплёскивая накопившийся за день негатив. Обида и боль, ужас случившегося захлёстывали, и всё что смогла, это подавлять рыдание, ограничившись потоком слёз. В таком состоянии меня и застала Сьюзи, вероятно решив, что реву по утраченному личному счастью.
— Миссис Дженни! — воскликнула она, а я очнулась и отругала себя за проявление слабости не к месту. Снова схватилась за зеркальце и принялась приводить себя в порядок.
— Сьюзи, приготовь мне, пожалуйста, зеленый чай и не пускай никого хотя бы минут десять, — попросила я, глядя, как девушка нехитро сервирует столик. Пирожки, сахар и конфеты для меня сейчас были очень кстати. Ароматный запах выпечки заставил отвлечься и напомнил, что пора бы поесть. С удивлением поняла, что сегодня за весь день ела всего лишь раз, и это был мой завтрак.
Пришёл наш юрист, рассказал о возникших в связи со смертью Сержа проблемах и что для этого он советует предпринять. Я выслушала, а потом согласилась, дав поручение следовать предложенным идеям. В любом случае Аддерли доверял этим людям, раз нанимал их на работу, а подвергать сомнению хватку мужа и нюх на нужных людей я не могла.
В конце рабочего дня я вдруг поняла, что, несмотря на все сложности, бросить газету и работающих в ней сотрудников не могу. Чувство ответственности и просто жалость к созданному Сержем делу не давали пустить всё на самотёк. В какой-то степени это было моим спасением от хандры, хотя я прекрасно понимала, что в самое ближайшее время в свой адрес чего только не услышу. К тому же везде к иностранцам отношение куда как более жёсткое, чем к соотечественникам, пусть я и не живу на пособие, плачу налоги, а ещё помогаю развивать их край.
Дверь резко распахнулась, и я подняла глаза, уже ничему не удивляясь. На пороге стоял встревоженный Алекс, а позади него виднелась «группа поддержки», которая, на мой взгляд, напоминала охрану. Лорд прикрыл за собой дверь, словно отрезая нас от всего мира, а я привстала из-за стола, не отводя взгляда от мужчины.
— Женька! — выдохнул он, мгновенно оказавшись рядом и прижимая меня к себе. — Хорошая моя!
Меня окатило теплом, пробежавшим от сердца по рукам и ногам. А ещё появилось ощущение чего-то родного и неимоверно близкого и правильного, как будто я вернулась домой. У меня вырвался облегченный вздох, словно весь день только и ждала этого момента — оказаться в объятиях любимого человека. Любимого? Да. Так и есть. Только ему об этом пока знать не обязательно. В этот момент я качнулась, сказывались и усталость, и напряжение тяжёлого дня. А Саша, поняв моё состояние, прислонил меня к столу, по-прежнему не выпуская из рук.
— Жень, скажи, что тебе сейчас нужно? Я всё сделаю, — произнёс мужчина, присаживаясь на стул, который стоял рядом. В результате голова Эрскина оказалась на уровне моей ключицы. Мгновенно по лицу Сашки пробежало волнение, а после он снова хозяйским жестом придвинулся ко мне. И не найдя ничего более оригинального, уткнулся носом мне в грудь, обвив руками талию.
— Э… — у меня не было слов, хотя признаюсь, млела. Приятное тепло ещё больше согрело, заставляя расслабиться в руках любимого, желая постоянно находиться рядом с ним и никогда не отпускать. — Саш, отпусти, а то вдруг кто-то сюда зайдёт? — спросила, потому что было неудобно. И виной тому многое: смерть мужа, скандал со свекровью, да и не заперты мы, мало ли кто может открыть дверь!
— Мои никого не пустят, не беспокойся, сердце моё. Я приказал, — глухо произнёс он, по-прежнему уткнувшись лицом мне в грудь. А после показалось, что он стал дышать чаще, словно принюхивался к моему запаху. Не знаю зачем, произнесла, чуть извиняясь:
— Не люблю духи, только дезодорант.
После этих слов почувствовала себя не очень удобно, кажется, даже покраснела. Однако лорд, руки которого начали путешествовать по моей спине, спускаться к ягодицам, удивил своим ответом:
— Терпеть не могу резкие запахи. Твой всегда был самым лучшим!
— Вот как, — пробормотала, ловя себя на том, что едва не начала мурлыкать от этих нежных поглаживаний, нехитрой ласки. В ответ мои руки как птицы взлетели, и пальцы зарылись в волосы мужчины, взъерошивая их и нарушая причёску. Видела, что Саше это нравится, но я и сама испытывала большое удовольствие от прикосновений. Словно касалась сейчас именно того, кто по праву принадлежал только мне.
— Жень, не могу больше без тебя, — тихо произнёс он голосом, от которого сердце забилось ещё сильнее, а коленки ослабли. — Засыпаю, ты перед глазами, просыпаюсь, та же песня. Даже когда нахожусь в душе, постоянно вспоминаю тебя: изгиб бедра (в этот момент рука прошлась по оной части), упругую попку (конечно же, его пальцы сжали мою пятую точку), высокую грудь, которую хочется попробовать на вкус.
