– Нет! – наконец-то «отмер» отец. – Мы не можем так рисковать Лилианой.
– Рисковать? То есть вы мне не доверяете? – ошарашенно воскликнул оборотень, а затем скомкал в руках ни в чём не повинную салфетку и бросил её на стол. – Барон, вы верно не поняли! Это не подачка из чувства вины, хотя подобное присутствует, не сомневайтесь! Мой отец перед смертью раскаялся. И признался, что если бы Анна была жива, то, без сомнения, он отдал ей земли, доставшиеся от первого мужа, и наделил в придачу солидными территориями. И мне хотелось бы объявить всем об этом и завизировать согласно юридических норм.
– Ваша светлость, – папа был предельно вежлив, но я видела, как заходили его желваки,– вам дороги ваши дети, но не думайте, что безопасность моей единственной дочери для нас стоит на последнем месте.
– Объяснитесь! – воскликнул герцог.
– Извольте! Вы до вчерашнего дня были в неведении относительно судьбы вашей сестры. Притом! – отец поднял указательный палец, пытаясь обратить внимание на важность своих слов, – ваша супруга была в курсе событий. Более того, она не горела желанием породниться с нами. А, следовательно, моей дочери не будут настолько рады, как вы себе представляете. Но и это не всё. Ваша светлость, скажите мне, кому из ваших детей должны были достаться те земли, что вы планируете отдать Лилиане?
Глостер молчал, но его взгляд был не менее суров. А я только надеялась, что упрямство будет побеждено разумными доводами отца. И если в первую минуту я была готова принять мамино наследство (это всё мечты о собственном доме!), то теперь сомневалась.
– Леди Камелии? – выдохнула мама.
Я подумала точно так же. В глазах Ричарда Глостера отразилось понимание. Он кивнул. И нам не нужно было разбираться в тонкостях политики. Всё на ладони.
– Но это очень серьёзный вопрос, – продолжил барон, – поэтому я бы не спешил с озвучиванием прав моей дочери. Более того, для всех она чистокровный человек, а вы понимаете, как подобная информация может отразиться на девочке. И я ничего не имею против оборотней! Однако хочу уберечь её имя от пустых полосканий. Не время.
Папа замолчал, и нам всем тоже было над чем подумать. А я вдруг поняла, что мне очень не хватает Аларика, его мнения. Как бы он ко всему отнёсся? Подозреваю, встал бы на сторону моего отца. Или же захотел вернуть мамины земли? С ним мне бы было не страшно поехать в замок Глостеров. Однако зная, что под одной крышей со мной будет ночевать своенравная тётушка, я бы поостереглась пускаться в путь.
– Хорошо. – Оборотень поднялся. – Милорд, я вас понял и уважаю это мнение. Жизнь племянницы для меня важнее сиюминутных решений. Но уверяю, что всё это временно. Обещаю, доля Анны достанется Лилиане. Однако сейчас в силу обстоятельств действительно будет разумнее скрыть этот факт. Я намерен провести личное расследование, после которого виновные в дезинформации будут наказаны.
Подозреваю, вряд ли герцогине грозит что-то кроме внушения и запрета на покупку новой пары туфель на целую неделю. Я мало что знаю про волчьи пары, про это не говорят. Но судя по рассказам друзей из поместья, у оборотней отключается мозг, когда находят свои половинки. Трудно представить дядю Ричарда, приносящего жене тапки в зубах, только что он ей может сделать? Отрубить голову за ложь и попытку обогатиться за мамин счёт? При всей нелюбви к герцогине, лично мне такая расправа была не нужна. Ну их, пусть квакают вместе с доченькой в своём тухлом болоте.
– Простите, дядя, можно задать один вопрос?
– Всё что хочешь, малышка. – В голосе оборотня прорезались нежные нотки. А я смутилась от подобных слов. Кажется, он действительно меня принял. – Слушаю тебя.
– Вы говорили, что прибыли сюда не в одиночку. А ваше сопровождение? Они…
– Нет, – оборвал меня герцог. – Это преданные мне воины, в чьём молчании я могу не сомневаться. Но и они не в курсе моих передвижений. А что касается жены, то Алиса довольно часто навещает дочь, а я постоянно объезжаю наши территории. Так что нет ничего удивительного в том, что я отсутствую.
Перед тем как покинуть нас, герцог побеседовал с папой с глазу на глаз. Затем ещё раз посетил семейный склеп. А после обнял меня (родителей эта участь не коснулась) и поцеловал в макушку, как ребёнка. Дядя крепко сжал мои плечи, словно расставаться ему действительно не хотелось. Признаться, у меня тоже появились тёплые чувства к этому мужчине. И когда оборотень уезжал, я махала ему вслед, но всё обошлось без слёз.
– Ну что, наследница рода Глостер, пошли в дом, – устало произнёс отец и обнял меня одной рукой.
– Ты не сердишься?
– Нет, Линни. Не вижу в этом смысла. Сделанного не воротишь, а судя по всему, герцог не тот правитель, которому легко дать от ворот поворот. Он и без нас мог разыскать информацию о том, что я женат дважды. К тому же не думаю, что подобную тайну мы смогли бы хранить вечно. А теперь твой дядя хотя бы будет осторожен в своём расследовании. Он мне обещал! Не переживай, всё будет хорошо. Я просто уверен в этом! Сейчас разберусь с делами, и отправимся домой. Твой муж когда вернётся?
– Не знаю, папа. Аларик очень торопился, что-то произошло. Нам и поговорить-то толком не дали.
– Такая работа, дочка. Нужная, но опасная. Ты упоминала ему про моё предложение?
– А ты?
– А я говорил! Аларик сказал, что подумает…лет через двадцать. Но я ведь старею!
– Ты?! – я не выдержала и фыркнула на подобное заявление, оценив степень юмора отца.
– Не веришь… Вот и мать твоя не верит. И кстати, ты не знаешь, отчего Селена не пошла с нами провожать герцога?
– Может, не захотела? Или решила оставить нас с ним и не мешать? Хотя, последнее глупость, конечно же. Пап, а она себя как чувствует?
О том, как чувствует себя баронесса, мы узнали очень скоро. Мама пыталась сказаться занятой и попросить нас не мешать. Но я успела рассмотреть непривычную бледность её лица и чуть подрагивающие руки. Она объяснила всё излишними волнениями. А через час ситуация изменилась в лучшую сторону. И только после этого было принято решение возвращаться в город. Но папа не забыл о слабости своей жены и лично пригласил ей семейного доктора. Хороший мужчина, очень умный. Он с немалым удивлением, но без труда, определил наличие беременности у баронессы. Это известие затмило собой появление Глостера и его признания. Папа на радостях приказал принести бутылку коллекционного вина, которую он распил вместе с доктором, я же лишь слегка пригубила. Мама, всё ещё не веря в это счастье, полвечера металась, не зная, куда себя деть. Однако когда барон чуть ли не в приказном порядке велел будущей матери идти и отдыхать, не сопротивлялась, а послушалась мужа. Притом руки леди лежали на животе, словно она пыталась услышать сердцебиение крошки.
Подозреваю, что про своё «Я старею», папа в ближайшее время вспоминать не будет. Да и о чём речь? Ведь баронессе 36 лет, а ему всего лишь 42. Вся жизнь впереди и она теперь играет совершенно иными красками.
