– Вчера. Пробовал. Пристреливал.
– И так занят был, что почистить забыл?
– Чистить? После двух выстрелов? – вроде искренне получилось.
Как ни странно, моё оружие унесли в дальний угол кабинета и больше к нему не возвращались. Как бы. Зато стали давить на меня в привычном для всех ментов стиле:
– Может, ты сам сделаешь добровольное признание?
– В чём? – постарался я максимально раскрыть честные глаза, хотя на душе у меня кошки скребли. Каторга маячила всё ближе и ближе.
– Да во всём! На суде тебе это зачтётся. Да и с нашей стороны выставим защитника.
Знать бы ещё, в чём меня обвиняют? Или тут всего собралось и мне влепят по совокупности? Всё равно я попытался выспросить хоть какую-то конкретику:
– Намекните, в каком месте я неправильно перешёл улицу?
Такими вопросами мы и перебрасывались с четверть часа. Причём чем дальше, тем больше я упорствовал и наглел. Не бьют? Лампой в глаза не светят? Не орут, брызгая слюной в лицо? Так чего мне тогда бояться? Выдвинут конкретное обвинение, тогда и подумаю, соглашаться или нет.
К тому же терпение у моих дознавателей лопнуло чуточку раньше моего. Всё-таки пошли намёки и какая-то конкретика:
– Слав, ты сам должен понимать, что личная месть в правовом государстве запрещена. Все претензии одного человека к другому должны рассматриваться только в судебном порядке. Согласен с этим?
– Совершенно! И всегда! – об этом и спорить не было смысла.
– Тогда почему ты во всём не признаешься? Или хочешь, чтобы твою супругу посадили в тюрьму за дачу ложных показаний?
«Ого! – стало до меня доходить. – Значит, Николетта тут тоже замешана! Только каким образом её успели допросить? И понять, что её показания ложные? Она ведь практически всё время была со мной… Странно!»
Поэтому вслух я решительно попросил:
– Тогда уж и мне подскажите, будьте добры, чем показания моей супруги вам не понравились?
– Ну хотя бы тем, что она утверждает, что весь вчерашний день пополудни и всю ночь вы с ней провели вместе.
От такого заявления я даже руками развёл в стороны:
– Иначе и быть не могло! Это и я подтверждаю со всей ответственностью! Ведь на то она и супруга, чтобы быть возле меня.
– Да-а? – дознаватели многозначительно переглянулись между собой, после чего их глаза сузились в подозрении: – А вот все свидетели утверждают, что ты ночью у неё не был! Что на это скажешь?
– На это? – изумился я такому вранью. – Лгут! Лгут, сволочи! – хотя и удивился такой скорости опроса всех домашних в особняке боярина Градова. – Или я им не понравился и решили меня подставить!
Дознаватели вновь переглянулись между собой и стали переговариваться, словно больше никого в комнате нет:
– Странно! Этот парень говорит чистую правду.
– Хм! И я в этом уверен.
«Не понял, – озадачился и я. – Они что, ходячие детекторы лжи?»
Но я-то зациклился на одной проблеме. Тогда как стражники резко перескочили на другой пласт событий, которые происходили со мной чуточку раньше:
– А вот скажи, Слав, как тебе удалось спастись из водоёма с крокодилами?
И тут, вроде как не по теме, я вспомнил, где и когда видел человека, сдавшего меня имперской страже. Того самого, с которым столкнулся возле лабаза. И догадался, откуда он мог узнать мою фамилию.
Глава 16
Неразбериха
Человек этот являлся тем самым бригадиром конструкторов, который мне помог получить дармовые денежки на киностудии. При этом он считался приятелем, если не другом водителя автобуса. Того самого Братася, которому я представился полностью и хоть что-то о себе рассказал.
Ну и вопрос о крокодилах наконец-то прояснял все претензии, которые ко мне имелись со стороны правовых структур. Здесь уже ведали, что падал в крокодильи пасти, когда, с кем и при каких обстоятельствах. Осталось только понять: какие обвинения этот подлый фикси Клюннер против меня выдвинул? При чём тут моя жена? И как сказанная мною «правда» разнится от показаний каких-то лживых свидетелей?
То есть главная для меня опасность – со стороны прыщавого недоумка, намерившегося пустить живого человека на корм хищникам. И очень важно обдумывать каждое слово, перед тем как его озвучить. Иначе всё сказанное может быть использовано против меня же. А вот встречное обвинение не повредит.
С чего я и начал строить свою защиту:
– Хочу сразу сделать заявление и подать в суд на человека по имени Клюннер! Позавчера, ближе к вечеру, он со своими подручными похитил меня прямо с улицы, привёз на ферму по разведению крокодилов и сбросил вниз, прямо в болото. Ну а мне при этом в результате отчаянной борьбы за свою жизнь удалось сбросить подручных этого фикси, которые обращались к нему «вожарин». Во время падения в болото меня один из хищников ударил хвостом, я отлетел и попал между опорой настила и отвесным берегом. Выбраться наверх мне удалось чудом. А дальше я, справедливо опасаясь дальнейшей мести со стороны этого подлого фикси, убежал в лес.
Повисшая пауза долго не продержалась:
– В болото сбрасывал он лично?
– Да. Толкнул в спину.
Один из дознавателей хмыкнул:
– Весомый повод для мести. Не так ли? – но так как я молчал с каменным выражением на лице, продолжил спрашивать: – Именно поэтому сегодняшней ночью ты ему и отомстил?
– Мм? – о чём это они? И моё удивление выглядело искренним.
– Ты был сегодня ночью возле дома господина Клюннера?
– Нет. Понятия не имею, где он проживает!
– И не пытался ему мстить?
– Совершенно забыл о его существовании!
– А когда забыл? После того как сжёг его дом?
– Ничего я не жёг! С чего вы взяли?
– А перед тем ты его убил?
– Да никого я не убивал! – и моя ложь была тут же зафиксирована.
– Ты врёшь! Убивал! – меня чуть не парализовало от страха. – Это ты убил Клюннера?
– Нет! – мне теперь следовало отвечать очень осторожно и по существу. С одним коварным вопросом я уже прокололся. Не хватало мне ещё разбирательств по поводу расстрела татей возле храма Макошь. – Я его не видел с того момента, когда боролся с его подельниками у болота с крокодилами.
– Это ты поджёг дом?
– Нет! И вам о моём алиби уже говорила моя супруга.
Но вопросы, чуть только видоизменяющиеся по форме, следовали ещё в течение полутора часов. И хорошо, что все они касались событий, связанных только с этим проклятым фикси и с моим похищением с улицы. Иначе я никак не выкрутился бы. И то не факт, что выкрутился, скорей отчаянно пытался запутать следствие. Ну и попутно сам хотел разобраться: почему показания Николетты не совпадают с показаниями её домашних?
