– Какого благословения? – окончательно оторопел я. – Мы ведь просто зашли посмотреть…
– Ты с какого дерева рухнул?! – уже не на шутку разозлилась дочь боярина Градова. Причём перевод у меня в сознании скорей прозвучал как: «Ты об какой пень ударился, дуб осиновый?!» – Или всё-таки успел потерять часть памяти?!
А чего там терять-то? Если я и так почти ничего не знаю о здешнем мироустройстве. Но настроение резко стало падать вниз, и пришло понимание, что без скандала и выяснений не обойдётся. Что-то я сделал не так, в чём-то жестоко прокололся. И кто бы знал, как я ненавижу подобные разбирательства! Они мне ещё в родном мире Земли надоели!
Но ничего иного не оставалось, если я хотел продолжить свои близкие отношения с Николеттой. Или имелся второй вариант? Например, просто развернуться и сбежать куда глаза глядят?
Оказывается, судьба нам приготовила третий, совершенно непредсказуемый вариант. Не успел я хоть что-то вякнуть на экспрессивные вопросы, как на всей нашей улочке погасли фонари освещения. Учитывая, что и луна скрылась за внушительным облаком, стало темно, как… внутри стальной консервной банки. Может, и ещё темней, хотя большинство звёзд продолжали светить, да и недалеко расположенная громада храма с подсветкой никуда не делась.
Зато отчётливо в ночной тиши мы расслышали топот ног с двух сторон. Нас одновременно пытались атаковать не меньше шести ночных грабителей. Или гопников местного ро`злива? И откуда они взялись на только что пустой совершенно улочке?
Но все эти мысли проскользнули дальним фоном на картинке наших действий. Причём наши движения и поступки ни в коей мере не выглядели итогом каких-то многолетних тренировок, длительного боевого опыта или заработавшего в ускоренном режиме мускульного каркаса. Скорей даже девушка сообразила лучше, что вокруг происходит, потому что отреагировала первой:
– Надо стрелять!
И вот дальше уже я действовал соответственно хоть каких-то вложенных в меня на службе навыков. Схватил Лету в охапку, как можно ниже с ней пригнулся и проскочил к дальнему от нас забору, прикрывавшему чью-то усадьбу. Да там и уселись практически на тротуар, пытаясь рассмотреть ночных «хулиганов», как на фоне звёздного неба, так и на фоне храма богини Макошь. Не сказать чтобы это поставило нас в выигрышную позицию, но хоть какой-то паритет создался перед началом огневого противостояния. Теперь мы чётко видели приближающиеся к нам тени.
Зато со стрельбой я чуточку замешкался, хоть и выхватил револьвер сразу из кармана. Всё-таки стрелять в людей мне непривычно, не та у меня профессия и не то призвание. Я вообще хотел стрелять в воздух, чтобы напугать, прогнать, но ни в коем случае не убить.
Совсем иначе действовала Николетта, несомненно, истинное дитя своего мира. Она вынула из своей сумочки небольшой, можно сказать, миниатюрный пистолетик и открыла пальбу в сторону храма, откуда к нам бежали трое ночных татей. Четыре выстрела. Четыре чётких попадания, как выяснилось гораздо позже, и моментальный перевод огня на другую сторону, откуда к нам бежали сразу четыре человека. На них в пистолетике осталось только две пули, но к тому моменту уже и я стал стрелять, делая это скорей от неожиданности, чем продуманно или хладнокровно.
Или можно сказать, отстреливался я вынужденно. Потому как я в последней группе сумел чётко рассмотреть дубинки, занесённые вверх как мечи и готовые опуститься на наши головы. К тому же после первых звуков стрельбы тени неизвестных типов резко скорректировали свой бег, направляясь именно к точке нашего нахождения. Так что комплексоваться или сомневаться оказалось банально некогда. Все шесть моих пуль достигли целей, вполне эффективно останавливая их и укладывая на проезжей части. Или не столько укладывая, сколько прерывая бег и заставляя сложиться в позу уставшего, присевшего отдохнуть марафонца.
Тогда как боярская дочь продолжала поражать меня своими решительными действиями. Отстрелявшись раньше меня, она свой пистолетик уронила, а взамен ловко у меня вытащила мой второй. Взвела затвор и тут же начала стрелять. А так как в этой единице оружия имелось девять патронов, то двадцать один выстрел прозвучал удивительной чередой. Чуть ли не автоматная очередь получилась.
Как ни странно, меня совсем не удивило, что последние два выстрела последовали как бы добивающими. Пули попали именно в те тела, которые не хотели ложиться. А одно так вообще, отбросив дубинку, попыталось развернуться и убегать, хоть и будучи в перекошенном состоянии.
Когда всё кончилось, на два мгновения повисла звенящая тишина. Но и она прервалась хрипами умирающих или раненых. Да я прошептал пересохшими напрочь губами:
– Ну ты и стреляешь!..
Больше ничего дельного в голову не приходило. Зато Николетта продолжала действовать выше всяких похвал. Нащупала свой пистолетик и тут же упрятала его в свою сумочку, которая так и висела у неё на плече. После чего сама вскочила и меня чуть ли не пинком подняла, командуя негромко, но по существу:
– Бежим! Быстрей! К машине! Иначе погрязнем в разбирательствах на трое суток!
Информативно. И своевременно. Как для меня – ещё и спасительно. Потому как попадать в криминальную хронику человеку без всяких документов чревато во всех отношениях. Ещё от неприятностей толком не сбежал, связанных с фикси и его телохранителями, как другая беда. И неважно, что мы вроде как защищались и закон (может быть!) окажется на нашей стороне.
Вот мы и поспешили незаметно и быстро покинуть поле боя. Правда, меня неприятно кольнул в сердце один момент. Удалось рассмотреть среди последней четвёрки ночных татей, коих мы обходили по кромке тротуара, двух особей женского пола. Одна ещё стонала, вторая судорожно дёргалась, царапая булыжник под собой ногтями.
«Евпатий Коловрат! – нежданно выскочило из пласта памяти имя языческого персонажа, ответственного за правильнее летоисчисление. – Неужели и среди грабителей женщин большинство?! Как же так?… Они же матери… Хранительницы очага! И такое творят рядом с храмом своей покровительницы?…»
Домчались мы до машины быстро. Лета открыла её, уселась за руль и даже вставила ключи в замок зажигания. А вот потом её накрыло. Затряслась, побледнела, чуть ли не задохнулась от спазм в горле. Можно сказать, что на неё накатила волна истерики, плача и нервного стресса. Насколько чётко, решительно и безжалостно она действовала во время столкновения с грабителями, настолько страшно она расклеилась, оказавшись в относительной безопасности.
Здесь уже мне пришлось поработать и нянькой, и психотерапевтом, и санитаром. Как-то выдернул её к себе на колени, обнял дрожащее как лист тельце, покачивал, убаюкивал, поглаживал, шептал разные слова и целовал не столько страстно, сколько целомудренно. Только вот, к огромному сожалению, у меня ничего долго не получалось. И нашатыря нет. И воды холодной нет. Дать пощёчину – мне и в голову не приходило совершить такое кощунство. Хорошо, что я догадался воззвать к разуму боярской дочери и заставил её отвечать на мои вопросы:
– Лета! Что тут в Благоярске вообще творится? Почему все ходят с оружием? Это же кошмар какой-то! У нас на хуторе я за всю жизнь только раз увидел ружьё своего деда, и то без патронов…
