— Знаете, мой друг и товарищ Митягин (вдруг Дима понял, что Митяй — это прозвище не от имени, а от фамилии) не человек слова, он человек поступка, — Косиевский пришел на помощь, когда казалось, что Митяя ничего не спасет, — мы с ним в таких передрягах побывали, столько пудов соли съели, что не дай бог никому.
Зал притих.
— Я могу сказать твердо одно — ни разу Дмитрий не взял чужой копейки, ни разу не обидел честного человека, никогда не позволял себе грубости по отношению к людям, если они того не заслуживали, да и то…
«Они тут все заодно, — упало сердце у Димы, — Косиевский все знает про Митяя, он выгораживает его».
Окончание встречи прошло как в тумане. Даже когда народ потянулся к выходу, Хубариев оставался на месте.
Когда он вышел наконец на улицу, почти все уже умотали в сторону кабака. До футбола оставалось пятнадцать минут. Дима надеялся, что Широпан еще не совсем в телевизоре.
Набрал номер, рассказал о встрече и о том, как первый раз встретил Митяя, заодно и о своих подозрениях относительно его связи с Косиевским. Потом три минуты слушал то, что говорил Широпан. Вежливо попрощался. Добрел на ватных ногах до кабака, нашел кандидата, выслушал сбивчивую благодарность за то, что «офигенно все организовано, прям и народ хороший, и прошло все не по-казенному». Извинился перед всеми, что не может остаться, сослался на то, что жена плохо себя чувствует, с сыном посидеть некому. Всем уже было не до него, начинался матч.
— Ты давай, Яныч, если что — возвращайся, кандидат пивом проставился, но мы и водочки возьмем, посидим, за победу выпьем. Что значит, не стоит заранее, да мы эту Словакию одним Игнашевичем перешибем.
Домой Дима добрался как раз, когда Глушаков сократил разрыв в счете. На футбол было наплевать. В голове прокручивались одни и те же слова: «У нас проверенные люди повсюду, раз прислали, значит, все правильно, понимаешь ты — все правильно, хер пойми, что ты там такое помнишь».
Почитал с Квакой книжку, сходил погулять, кое-что поделал по разным работам. В целом отпустило. Созвонился с активистами и узнал, что Анатолий Сергеевич, напившись, рвался потолковать как следует с Косиевским, еле оттащили, а Антонина ожидаемо уехала с «товарищем из штаба». За соратницу можно было только порадоваться.
Ночью Дима Хубариев первый раз за много лет кричал во сне.
Петр Кислицын
(15 НОЯБРЯ, РОССИЯ — РУМЫНИЯ, 1:0)
Петя никогда бы и не мог подумать, что главный в жизни лотерейный билет он вытащит на окраине богом забытого поселка, потерявшегося между Украиной, «народными республиками» и всем белым светом.
В рамках борьбы с партизанщиной в штабе решили было покончить с одной из героических дружин, промышлявшей по большому, да и по любому счету бандитизмом. Хлопот не предполагалось. Внезапность атаки и вовремя подогнанный бандочке ящик дешевого виски сделали свое дело. Стрелять не пришлось. После разоружения «партизан» капитан Лимончик — так звали Петю в этом регионе — тряхнул одного из главарей: где подвал? Дискуссии не случилось.
В подвале сидели в основном местные бизнесмены, обвиненные в пособничестве хунте. С ними разговаривали и по большей части отпускали.
Среди прочих Кислицын обратил внимание на здоровенного бугая, страшившегося вылезти из угла. Петя убедил его выйти на улицу и разговорил с помощью пары сигарет. Это был москвич, начитавшийся в блогах о борьбе за русский мир. До республики на юго-востоке он добрался сам, прибился к банде и наверняка бы погиб в первом же бою, но во время проставы проболтался про состоятельных родителей. И тут же был отправлен «на подвал». Главарь бандочки, не отягощенный никакими идеологическими предрассудками, начал торг с Москвой о выкупе заложника. Бугая, которому всего-то было двадцать два года, дважды били под скайп — исключительно, чтобы показать его отцу серьезность намерений.
Как раз собиравшийся домой Петя по доброте душевной взял с собой бугая. О выкупе даже и не говорил. Из Ростова позвонили родителям.
Дальше была трогательная встреча в аэропорту, рыдающие мать и две сестры (бугай хлюпал носом в унисон). Отец и дядя отвели Петю в сторону и спросили о выкупе. Ответил он, как выяснилось, очень правильно: «Я ничего не прошу, мое дело было вернуть его домой, дальше — как сами считаете нужным, можно и нормальным пузырем обойтись». Через день отец бугая привез ему бутылку отличного виски и вместе с ней открытый на имя Пети счет на миллион долларов — чтобы на закуску хватило.
День Кислицын приходил в себя, а потом стал решать вопросы.
Закрыл долги в банке и гордо отверг предложенную тут же новую кредитную линию.
Часть денег вернулась обратно щедрым родителям бугая. Они оказались связаны со строительным бизнесом и пообещали достроить дом и отремонтировать все имеющиеся квартиры.
Примерно половину денег Петя оставил себе на новую жизнь.
Он надумал жениться на Даше.
Случайное знакомство из разовой потрахушки обернулось настоящим романом.
В свои сорок пять лет Кислицын впервые по-настоящему влюбился, о чем честно и доложил Даше на очередном свидании. «Ничего-то ты не знаешь, Джон Сноу», — привычно туманно ответила девушка, но потом призналась, что и у нее ничего такого раньше не случалось.
Они встречались во время нечастых заездов Петра в Москву. Предупреждать заранее он не мог: пару раз Даши, к великой обиде, не случалось в городе. Однажды они пересеклись на полчаса и безудержно целовались в «аэроэкспрессе».
Они друг о друге практически ничего не знали. Петя так и не назвал свою фамилию. В ее телефоне он был забит как П. Д. Сноу. Не сразу, но Кислицын разобрался, что речь идет о герое какого-то дурацкого сериала.
Про подругу он знал, что у нее есть отец, но она называет его «биологическим производителем», и если бы не бабушка, то и вообще бы не общались. Есть единоутробные братья и сестры, с ними Даша дружила. Второй мамин муж, о котором Даша отзывалась куда как лучше, чем о своем отце, уже умер. Лет с тех пор прошло много, и ее мама снова вышла замуж. Были и малолетние дядюшки-близнецы, как это получилось, так и осталось неясным. К «биологическому производителю», как понял Петя, Даша в последнее время помягчела, поскольку тот, кажется, «снова стал в человека превращаться».
Кислицына в почти уже бывшей семье что-то ничего не держало. Игорь Петрович доучивался на врача, подрабатывал в больнице медбратом и все так же верховодил у нового поколения. Сестра маленько перебесилась, устроилась на более-менее сносную работу и практически вышла замуж. Самым главным в этом стало то, что она съехала к мужу. Валерик не проявлялся.
В начале 2015 года почти одновременно ушли родители Пети. О смерти матери он узнал через три дня после похорон. А с отцом успел попрощаться. Потом Петиной жене неожиданно обломилась однокомнатная квартира ее одинокой тетки. Кислицыны взяли над старушкой шефство пару лет назад и даже прописали к ней племянницу.
