В августе объявлен дефолт, курс доллара в отношении рубля вырастает в четыре раза, премьер-министром становится Евгений Примаков.
Выходят фильмы: «Большой Лебовски», «Лолита», «Шакал», «Спасти рядового Райана», «Титаник», «Карты, деньги, два ствола».
Петр Кислицын
— Командир, притормозим, а, сиги кончаются, тут ларек дешевый.
— Нет, нет, я сказал потом, ща опаздываем, — Петя звучал жестко, не под стать поводу.
Водитель без спора хмыкнул. Кислицын никогда не говнился по мелочи и вообще был ровный.
Чертанова Петя избегал как огня, после того как около метро чудом избежал встречи с Диминой бабушкой. Спасла реакция. Он просто прыгнул, спугнув драного кота, за палатку и ждал, пока баба Вера пройдет мимо. Киcлицын понимал, что она бы узнала, остановила, стала расспрашивать про дела и заботы. И конечно, речь зашла бы о пропавшем внуке.
Соврать бы Петя не смог.
Через два дня после находки на ферме маленькую колонну, которой по факту командовал сержант Кислицын, обстреляли на марше. Из штаба поступил приказ не отвечать, но Петя решил, что связь барахлит. Бой окончился решительным успехом федералов.
Спешно приехавшие штабные маленькую победу совсем не оценили.
К сожалению, товарищу майору хватило дури орать перед строем. Сержант Кислицын, державшийся последние дни на смеси водки и анаши, не был расположен к прослушиванию всякой ерунды и отдал штабному честь по зубам, сопроводив это обещанием непременно вступить с ним в нетрадиционную сексуальную связь.
Петю арестовали и отправили на гауптвахту в город Грозный. Суд был назначен на 15 августа, но за десять дней до того столицу Чечни отбили боевики. Петя, уже с оружием в руках, отступил вместе с армией и даже нашел своих ребят. Готовились брать город обратно, но повоевать им толком не дали. В Чечню прилетел только что назначенный секретарем Совета безопасности Александр Лебедь и заключил с Асланом Масхадовым сначала Ново-атагинское перемирие, а потом Хасавюртовский мир. «Война закончена, кто победил, не помню», — сказал в день вывода части в Россию рядовой Белов.
Кислицын стал готовиться к демобилизации. В войсках оставаться не было никакого смысла. Тут Петю и нашел Галушкин. Сели поговорить.
После пары рюмок — Петя уж забыл, когда в последний раз пил не из горла или кружек, — Никита Палыч поинтересовался, чем отставной сержант МВД собирается заниматься на вольных хлебах.
Идеи отсутствовали.
Дома на антресолях Петю ждала заветная коробка, которую в сытые доармейские времена, увы, он пополнял не так усердно, как следовало. Никаких проблем, кроме первого обзаведения, она не решала. Тем более что к концу 1996 года стодолларовая бумажка подутратила свою магическую силу образца 1993 года.
В «бригаду» возврат не просматривался. Петя плохо представлял себе, как, найдя офис, в котором сидят «старшие», он докладывается: так и так, тут в армию ходил, нельзя ли обратно, желательно и отпускные получить, а вы тут как? Дело бы кончилось увлекательной поездкой в лес, откуда вернулись бы все, кроме Кислицына.
Но даже если бы удалось найти ответ на вопрос, куда это перед решающими сражениями делся ровный пацан Лимончик, Петя догадывался, что мир несколько изменился, и не в пользу вольной братвы.
Заниматься бизнесом и вовсе казалось бессмысленным — слишком хорошо была знакома цена и прибыли, и убыли.
Тут и как нельзя кстати нарисовалась работа от Никиты Палыча. Уволившийся в запас сержант Кислицын сразу по выходе из части оформился в охранное предприятие «Тесей». На время испытательного срока его посадили охранять ворота в банковский особняк, но Галушкин обещал вскорости дела поинтересней.
Пока надо было разобраться с жильем.
Почти сразу после возвращения домой Петя пожалел, что в сытые бандитские времена не обзавелся своей хатой. Родительского радушия хватило ненадолго. В крохотной квартирке царила подросшая сестра Ольга. Петр помнил ее пипеткой сопливой и оказался неприятно удивлен фактически новому знакомству.
Девочка видом и разговором походила на презираемых Кислицыным во времена оные хиппи, однако именовалась как-то иначе. Слово и его происхождение он так и не выучил, поэтому про себя и не про себя именовал Олю толканутой.
Вместе с такими же толканутыми, как подростками, так и вполне взрослыми людьми, она скакала по кустам Нескучного сада с палками в руках. Еще они пели песни, от унылости которых у Петра начинал болеть живот.
На правах старшего брата он попробовал аккуратно — ну для себя — поговорить с родителями о херовой дорожке, по которой катится сестра. Результат получился хуже, чем ногой по морде: родители не могли нарадоваться на дочку, которая «хоть книжки читает». Евгения Павловна снова вспомнила про тюрьму, без которой Петя явно не обойдется.
От продолжения воспитательной беседы Кислицын сбежал на очередное дежурство.
Сколько-то от лобовых конфликтов спасали рабочие командировки. Галушкин не обманул: через три недели после тошнотворного офисного сидения случилась увлекательная поездка с неким важным человеком и приданным ему мешком денег из Воронежа в сторону Урала. В скором времени Петю из вахтеров произвели в нормальные охранники. Он искатал полстраны, в том числе побывал дважды в Чечне, один раз охраняя самолет с грузом, а второй — сопровождая каких-то явно выпущенных из-под ареста чертей. Оба раза у него чесались руки, но он себя сдерживал изо всех сил и при необходимости улыбался «чернозадым».
Кавказцев Петя не любил и до армии. Найденный паспорт Хубариева укрепил его эмоции базисом.
Кислицын убедил себя в том, что они с Димкой, которого он не видел девять лет и имя даже не сразу вспомнил, всегда были кентами-закадыками, а то, что не встречались давно, так это жизнь такая. «Нечетенькая».
Инородцы, и прежде всего кавказцы, насрали.
Именно из-за них в стране все так хреново: рабочие не получали зарплату, врачи и учителя бедствовали, рестораны во всех городах страны были забиты проститутками, готовыми за грош в любую дырку, а их бабушки копошились в мусорных баках.
Свою биографию Петя крайне убедительно пересочинил как извечную и «четенькую» борьбу с «чужими». Когда он был братком, его банда считалась славянской и билась с «инородцами», в Чечне он воевал за «своих» против «чужих». И теперь, когда «враги», захватившие власть, продали воинов, надо собраться с силами и отомстить за все.
Поэтому он снова был братком. Только нынешние начальники летали куда как выше, и вероятность получить пулю или присесть стала пониже.
Привезти людей, которые выбьют двери на склад и позволят зайти туда ОМОНу, который уже положит всех, кого надо, мордой в пол, — привычное дело. Доставить через полстраны сумку со стволами, на которые нет ни одного разрешения, — сколько угодно. А самой прекрасной в поездках была обратная дорога с нормальным расслабоном.
