– Привет, привет! Рады видеть в наших Палестинах!
– Тогда привет с западного берега реки Иордан и полосы Газы!
Илья хмыкнул:
– Ты что, арабом заделался?
– Отнюдь! Но ты ведь сам сказал, что здесь Палестины.
– Ну ладно. Хочешь чаю?
Я действительно хотел чаю, и Илья звоночком вызвал медсестру, которая принесла нам по чашке чая и печенье. Пока она доставала сахар (сам я никогда не кладу сахар ни в чай, ни в кофе) и чайные ложечки, я оглядел кабинет Ильи. То же покрытие на полу, стеллаж с медицинскими справочниками и рабочими файлами (то бишь пластиковыми папками), два кресла, удобная односпальная тахта и сейф, который меня заинтересовал больше всего: не здесь ли пребывает легендарный ДМТ-Ф? Сейф казался достаточно простым, без всяких там хитростей с шифрами и сигнализацией. В его скважину был даже вставлен ключ! Вот бы заглянуть внутрь… Но пока ничего не получится, нельзя!
Во время чаепития мы говорили о всякой ерунде, в том числе о статье Ильи, опубликованной с месяц тому назад в газете «Петербургский ЧП», где речь шла о сексопатологии как факторе творчества и о перспективах издания полного собрания сочинений Юнга. Утолив жажду, я перешел к делу, якобы приведшему меня в «Асклепий».
– Так вот, я вернулся из Москвы, где побывал – правда, в субботу, почти никого не застал – в нашем головном институте. Там просто какой-то разгул коммерциализации науки: семинары с камланиями и камлания с защитами диссертаций. Что-то вроде этого. Но кое-что и интересное есть. Я думаю, кое в каких проектах можно было бы и поучаствовать, а там и грант какой-нибудь получить от дядюшки Сороса или от РГНФ. Что бы тебя заинтересовало? Идея включить в проект практикующего психотерапевта, да еще из частной клиники… Это явно был бы большой плюс…
– Костя, откровенно говоря, вряд ли меня что-нибудь из этого заинтересует. Я сейчас и так совершенно зашиваюсь с проектами, в которые имел глупость залезть… Причем проекты-то совершенно безденежные, я больше за бумагу плачу, на которой материалы распечатывать приходится с принтера. Впрочем… М-м-м-м… – Тут Илья впал в ступор задумчивости, задрав голову и подставив солнцу свою медную бороду, отчего она стала совсем рыжей. – Знаешь, впрочем, это все равно не сейчас, а так, на будущее… Но имей в виду, если заинтересуешься. Мне тут приходила в голову идея – все не могу ее обкатать как следует, – что Гроф дал маху со своими перинатальными матрицами. То есть соответствующие переживания есть, конечно, – кто спорит, – но они отнюдь не столь фундаментальны. Даже, точнее, эти БПМ – лишь элемент некоего классификационного ряда. Например, Гроф связывает переживание аполлонического экстаза, расширения сознания, с БПМ-1, переживанием блаженного единения плода и матери во время беременности. Черта с два! На самом деле это вполне самостоятельные, но типологически близкие переживания, переживания одного и того же ряда, и задействование одного из них, например переживание внутриутробного блаженства во время сеанса холотропного дыхания, включает механизм задействования и других переживаний того же типа. Подобное, так сказать, к подобному! Понимаешь? Поэтому дело не в БПМ, а в базовом признаке, отделяющем данный тип переживаний от всех переживаний другого типа. И никакой первичности перинатальных матриц! Поэтому в принципе можно было бы подать на грант, пригласив еще пару москвичей, а то и ребят, временно трудящихся в дальнем зарубежье, по теме, скажем, «Типология трансперсональных переживаний и границы БПМ» или что-нибудь в этом роде, ты лучше сформулируешь. Ну как, может пойти?
Идея была явно интересная, и меня даже удивило легкомыслие, с которым Илья здесь мне ее обнародовал – совсем не думает мужик о приоритетах и интеллектуальной собственности. Ну со мной-то, конечно, можно. Но вообще же…
– Отличный проект, Илья. Но вижу массу препон и трудностей. Во-первых, если у нас в институте Альберт Аввакумович узнает, что мы на Грофа наезжаем, он все свои связи реализует, и фиг с маслом мы получим, а не грант. Во-вторых, все ушлые в плане коммерции москвичи являются вместе с тем какими-то совершенно наивными романтиками грофианства. Так что с участием москвичей будет проблематично. А без москвичей по нашей тематике грант получить совершенно немыслимо. Но в принципе здорово. Мне и вправду понравилось: вот разберемся с Анти-Христом и спасем мир в очередной раз (смайлик, конечно), тогда надо будет этой темой всерьез заняться и написать толстый-претолстый волюм под титлом, скажем, «Критика трансперсональной методологии и классификация измененных состояний сознания». Я это все обдумаю и пообкатаю на разных академических тусовках, спасибо тебе за предложение.
– Ну хорошо, имей в виду. А теперь, раз уж ты пришел сюда, я расскажу тебе про клинику и покажу самое интересное. Хочешь?
– Само собой!
Это действительно был подарок судьбы. Надо знать, что представляет собой это заведение, особенно если придется пытаться проникнуть сюда, так сказать, нелегально.
Между тем Илья начал:
– Должен сказать, что это весьма престижное и дорогое, по крайней мере не дешевое, заведение. Но вместе с тем мы обеспечиваем на самом деле качественное лечение и решение различных психологических и отчасти экзистенциальных проблем. Конечно, мы здесь не лечим буйных душевнобольных. Но шизофрения в состоянии рецессии, реактивные и маниакально-депрессивные психозы, а также различные формы расстройств психопатического характера – это наша стихия. Мы сочетаем традиционные медикаментозные методы лечения – есть у нас тут любители вколоть чего-нибудь посильнее – и психотерапию, включая психоанализ и юнгианские методы психической интеграции. У нас, например, есть один доктор, который разработал великолепные психотерапевтические методики на основе дзенских коанов, – пользуется большим успехом. Больных у нас не очень много, мы предпочитаем качество количеству. Часть наших пациентов лечится стационарно, палаты рассчитаны на одного, двух или трех человек – по желанию пациента и в зависимости от характера заболевания: скажем, в состоянии депрессии часто полезно побыть в небольшой компании. Но гораздо больше амбулаторных больных. Например, по вечерам, после шести, мы проводим групповые психоаналитические сеансы. На первом этаже у нас, как ты видишь, кабинеты врачей и административно-хозяйственная часть. На втором – лечебные кабинеты, физиотерапия, комнаты для групповых занятий, бассейн и столовая. На третьем – палаты стационарных больных; туда посторонних, ты уж меня извини, не пускают. А вот на второй этаж пойдем, тебе понравится.
И мне действительно понравилось. В этой клинике хотелось лечиться, более того, в ней хотелось отдыхать. А лазурная вода бассейна и вообще повергла меня в восхищение. Кабинеты для занятий групповым психоанализом были рассчитаны человек на десять, может быть, пятнадцать (реальные группы гораздо меньше, сказал Илья). Одним словом, все очень здорово. После этой экскурсии Илья проводил меня до входной двери, я попрощался с ним и кивнул вахтеру, ответившему мне довольно любезной для его физиономии улыбкой. На улице я обратил внимание на объявление, вывешенное на небольшом элегантном стенде: «Занятия групповым психоанализом переносятся на вторник и четверг. Начало в 18.00».
