Дома я немного почитал что-то о буддизме, помедитировал немного и лег спать. Настроение у меня было превосходным, я был вдохновлен на новые подвиги…
И Хаос возродится в бурной лаве,
И оплетет гроб дикий виноград,
Спускается на землю Божий Град,
Трубят менады царственной облаве.
Освобожденье рыцарь дарит даме,
Зеленым буйством разгулялся май,
Сияньем солнца залит бедный край:
Конец пришел мистериальной драме.
Благоуханье роза источает,
Голубизной одето все вокруг,
И чернота земли лазурь за блеск прощает.
И Кану брачную живое чает,
Миров парящих лучезарный круг
Венцом нетления земля венчает.
Глава IX,
в которой один благородный муж выслеживает другого, а также о том, чем эта слежка закончилась
Анатолий появился в институте ровно в полдень. Мы вышли с ним на лестничную площадку, служившую также курилкой, и сели на старые-престарые складные стулья. Анатолий начал с расспросов о Москве. Я достаточно подробно рассказал ему и об институте, и о моем визите к Андрею, подчеркнув, что Андрей добавил новые основания подозревать Илью и что теперь важно выяснить, на кого, так сказать, Илья может работать. Анатолий выслушал меня очень внимательно и, как мне показалось, хотел еще что-то спросить или сказать по поводу моей истории, но не сделал этого.
– Хорошо-хорошо, слава богу, все нормально. А то, откровенно говоря, я даже встревожился, когда узнал, что вы поехали в Москву, не посоветовавшись со мной. Итак, когда вы собираетесь навестить вашего приятеля Илью?
– Сегодня или завтра. Я позвоню ему прямо при вас, если хотите, и договорюсь о встрече. Но вот что бы придумать в качестве мотива? А то или забеспокоится, или подумает, что я долг с него хочу получить раньше срока…
– Вы говорите, что головной институт предлагает какие-то семинары психотерапевтического характера? Вот и предложите ему поучаствовать в тандеме в какой-нибудь из этих программ. Может быть, он и вправду заинтересуется.
– Отлично, Анатолий, я так и сделаю. Пойдемте позвоним ему.
Илья снял трубку сразу же, буквально после первого гудка: или сидел близко от телефона, или ждал звонка.
– А, это ты… Частенько мы с тобой стали общаться.
– А что, это плохо?
– Да что ты! Наоборот! Только странно. Иногда мы годами не общались.
– Так ты тоже последнее время контактируешь со мной чаще обычного. То домой заходишь, то в институт, то срочно позвонить просишь. Значит, карма такая, общаться нам надо.
– Да я-то этому только рад.
– Ну и чудненько. Я тут только что из Москвы вернулся, и появился предмет для разговора из области грантов и проектов. Скажи, не мог бы я заехать к тебе на работу сегодня-завтра?
– Как сегодня около четырех?
– Очень хорошо, непременно буду.
– Тогда пока, до встречи.
– Пока.
– Ну вот, договорились на сегодня, – сказал я Анатолию. – К четырем поеду к нему на работу, посмотрю, не может ли он хранить вещество у себя в кабинете. Может быть, он обмолвится или еще как-нибудь себя выдаст.
– Да вряд ли. Хотя попытка, конечно, не пытка, как сказал Иосиф Виссарионович Лаврентию Павловичу. Вы уж постарайтесь побыстрее проработать эту версию, как говорят детективы-профессионалы. Надо завершать работу в этом направлении. Время поджимает, а я чувствую, что собака зарыта совсем не там.
– А где?
– Вот этого я не знаю. Что же касается подозрений… Подождем пока с подозрениями, хорошо?
Меня распирало любопытство, но я согласился:
– Хорошо, подождем.
На этом мы с Анатолием распрощались, я проводил его до дверей и пошел в библиотеку проглядеть последние журналы. Увы, ни одного номера позднее апрельского я там не обнаружил. Около трех я ушел из института и не торопясь отправился в сторону психотерапевтического центра «Асклепий». В голове крутились две странных поэтических строки – футуризм какой-то, но надо придумать к ним первые две строки, эти явно заключительные:
Голографично упоительна
И гиперссылочно сложна.
Интересующий меня храм душевного здоровья представлял собой симпатичный особняк, уютно расположившийся в огороженном саду на Каменном острове недалеко от питерского онкологического центра. Погода была прекрасной – жарко, солнечно, – совсем не по-северному летней. В каменноостровских кущах было прохладно и убаюкивающе спокойно, тихо, идиллически. Здесь трудно было представить себе, что находишься не на даче, а практически в центре огромного мегаполиса. Тенистый парк, пруды, игра воды и резных теней пышной листвы. Неужели здесь, в самом средоточии мира и летней благодати, скрыта угроза самому существованию мира? Нет, бред все это. Мне надо не Шерлока Холмса изображать, а попроситься к Илье на лечение. И отдохнул бы наконец, помимо всего прочего… Конечно, все это были одни эмоции, никакого лечения (отчего?) и санаторно-курортного времяпрепровождения я позволить себе не мог. Увы! «И вечный бой! Покой нам только снится».
С этой строчкой российского почитателя Таинственной Самки Поднебесной я подошел к крыльцу особняка, у двери которого висела весьма респектабельная табличка: «АОЗТ Психотерапевтический центр „АСКЛе-ПИЙ‘‘». Я взялся за ручку двери и потянул ее на себя. Она не поддалась. Тогда я обнаружил кнопку звонка над кодовым устройством и позвонил. Замок щелкнул, и дверь автоматически открылась. Я вступил внутрь храма эллинского бога врачевания.
Прямо передо мной располагалось несколько ступеней, отделанных мягким покрытием, приглушающим звук шагов. Они вели еще к одной двери. Она была не заперта, и я вошел в коридор, оказавшись сразу же перед вахтером, за спиной которого висела доска с ключами от помещений клиники.
– Вы к кому? – осведомился дюжий вахтер, вполне подошедший бы на роль секьюрити какого-нибудь банка.
– К Илье Марковичу Гданьскому, по личному делу, он меня ждет.
– Да, он предупреждал. Пожалуйста, по коридору направо, потом налево, четвертая дверь от поворота. – Сказав это, вахтер снова погрузился в созерцание телефонного аппарата – занятие, от которого я отвлек его своим приходом.
Центр «Асклепий» производил приятное впечатление уюта и респектабельности. Никакой роскоши, но все удобно, чисто, светло, напоминает качественную трехзвездочную гостиницу в Париже вроде отеля «Карофтель» на Rue de Gobelins, в которой я жил неделю года четыре тому назад. Очень мило.
Я без труда нашел кабинет Ильи («Илья Маркович ГДАНЬСКИЙ, кандидат медицинских наук, психотерапевт») и после того, как тот ответил на мой стук в дверь, вошел внутрь. Илья, облаченный в белый халат, сидел за компьютером и явно играл в какую-то игру, а не изучал истории болезни своих пациентов. Он крутанулся на своем вращающемся кресле и с улыбкой поднялся мне навстречу.
