– Ах, как жаль, – искренне расстроилась Мария Ивановна. – А я могу свозить их в Милан только завтра или послезавтра: потом улетаю в Карловы Вары. За день, конечно, документы не сделаешь. Ладно, постараюсь объяснить Павлику, почему мы не полетим в Милан.
– Поверьте, и в нашем театре оперы и балета есть достойные исполнители, заслуженные и народные артисты республики, лауреаты всяческих конкурсов, – сказала я, провожая Радомскую к выходу.
Захлопнув за Марией Ивановной дверь, я повесила табличку «закрыто» и вернулась в кабинет. Алина сидела с надутыми губами, всем своим видом выражая недовольство.
– Зачем ты отказала Радомской? По-моему, очень милая женщина. Искренне хотела порадовать наших детей. Почему ты ей соврала, что ни у кого из класса нет загранпаспорта? У Саньки есть паспорт. У Лизы Трошиной, у Бори Квашина, у Лени. Да у половины класса есть паспорта! За билеты платить не надо. У Радомских свой самолет. Я бы могла с детьми съездить, показать им Милан.
– А заодно пробежаться по магазинам, – я сразу сообразила, по какой причине туда так рвется Алина. – Открытие сезона, новинки от кутюрье… А ведь еще недавно ты, Алина, мне пела о душе, о вечности, о том, что, только неустанно духовно развиваясь, можно достичь нирваны. Как же Артур, Сева Богун, Борис Гришин? Тебе уже не интересно найти их убийцу?
– Господи, за что ты послал мне такую подругу? – возвела она глаза к потолку. – Можешь же ты перевернуть все с ног на голову! Меня всего-то одного дня не было бы!
– Алина, я не хочу потакать Павлику. Его родители сами не понимают, как его портят. Сейчас он покупает класс, а что потом? Вдруг он пойдет по стопам отца и станет депутатом. Депутатскую фракцию купит? Или партию?
– Скажешь тоже, – отмахнулась от меня Алина и, решив не спорить на тему Пашиного будущего, спросила: – Наши планы?
– Первоочередные? Вычерпать из агентства пену.
Глава 23
– Мы, кажется, собирались к Веронике Гришиной? – напомнила я после того, как мы втроем собрали и вынесли из «Пилигрима» всю пену, раскрыли все форточки, чтобы мягкая мебель могла просохнуть, и вытерли насухо полы и столы.
– Да, поехали. Сегодня пожарная инспекция вряд ли здесь появится, – Алина посмотрела на часы. – Думаю, нашему старому приятелю удалось договориться с бывшими коллегами.
– Было бы неплохо.
Дверь открыла Вероника. Увидев нас, она нисколько не удивилась. Равнодушно кивнула головой на наше приветствие и пропустила внутрь. В квартире пахло сигаретным дымом и сердечными каплями.
– Вероника, мы к вам на пару минут, – предупредила я ее.
– Как хотите, – апатично ответила она. – Здесь постоим или пройдем на кухню?
– Вы правы, на пороге как-то неуютно стоять, – сказала Алина и шагнула вглубь квартиры.
На кухонном столе стояла пепельница, переполненная окурками, и открытый флакон, источающий приторный лекарственный запах.
– А Ларисы нет? – спросила я, по пути заглянув в гостиную.
– У нее сейчас прием больных. Вечером обещала прийти, – сказала Вероника и устало упала на стул. – Садитесь. Кофе хотите? Кофеварка на подоконнике, – вялой рукой она указала на окно. – Кружки в шкафу. Сахар там же.
Безразличие к жизни стояло у нее в глазах. Движения были заторможенные, голос тихий, язык заплетающийся. Я испугалась, не переборщила ли Вероника с лекарствами и не пора ли вызвать «Скорую», потом увидела лежащую на полу пустую бутылку «Рижского бальзама» и поняла – вдова пьяна.
– Вам плохо? Может, уложить вас в постель? – предложила я.
– Нет, я только встала, – мотнула головой Вероника. – Не обращайте на меня внимание. Мне так стыдно. Могу представить, что вы обо мне думаете, – она перехватила мой взгляд, устремленный на бутылку. – Мне вчера вечером Лариса перед сном рюмочку налила. Так хорошо стало, я почти сразу уснула. А сегодня, перед тем как уйти в больницу, она заставила выпить из этого флакона, – Вероника взболтала содержимое пузырька. – Не помогает, без бальзама не помогает.
– И все же не надо смешивать лекарство с алкоголем, – я укоризненно покачала головой.
– А это тоже лекарство, только для души. Все им лечатся, и я буду лечиться, – упрямо пробурчала вдова.
– Кстати о лечении. Вероника, вспомните, пожалуйста, как зовут доктора, который сначала к вам приходил, а потом стал лечить Бориса.
Вероника замерла. Взгляд ее завис где-то над нашими с Алиной головами. Минуты две она находилась в глубоком раздумье. Потом по ее лицу пробежала тень, и она растеряно произнесла:
– А ко мне кто-то приходил?
– Ну как же так? У вас были проблемы, – мягко подсказала Алина.
– У меня были проблемы? – В глазах Вероники появился испуг и сознание того, что с ней не все в порядке, вернее, все не в порядке. – Вы ошибаетесь. Проблемы у меня начались со смертью Бориса. Я осталась без мужа и средств к существованию. До этого у меня никаких проблем не было.
– Но вы же лечились от бесплодия. У вас не складывались отношения с мужем. Борис пригласил к вам доктора. Вспомнили?
– Не-ет, – медленно выговорила она.
Алина приблизила свои губы к моему уху:
– Ясный день, доктор поставил ей блокировку на память. Только зачем он это сделал? Чтобы прошлое не отравляло ей настоящее? Тогда почему он заставил ее забыть себя? Похоже, была другая причина.
– Похоже, – согласилась я с ней.
– Что делать будем? – продолжала шептать мне в ухо Алина.
– Ясно одно: мы ничего от нее не добьемся. Боюсь, что информацию из нее может выжать только специалист, и то под гипнозом.
Вероника зевнула и без интереса уставилась на нас. Восприняв ее взгляд как намек на то, что нам пора уходить, я поднялась со стула.
– Мы, пожалуй, пойдем. А вы, Вероника, ложитесь спать. Сон лечит. Если что-нибудь вспомните про доктора, позвоните нам – вот моя визитка – по этому номеру в любое время суток.
Вероника повертела в руках бумажный прямоугольник и положила его рядом с кофеваркой. Провожать нас до двери она и не собиралась: сидела, сложив руки на коленях, смотрела перед собой. Складывалось такое впечатление, что она спит с открытыми глазами.
Мы вышли из квартиры, захлопнув за собой плотно дверь.
– Н-да, ну и доктор… – протянула Алина. – Мне все больше и больше хочется с ним познакомиться.
– А мне после того, как я посмотрела на Веронику, расхотелось с ним встречаться. Он как Медуза горгона, с той лишь разницей, что та убивала взглядом, а этот лишает памяти всех, кто на него посмотрит.
– А как же Ирина?
– Не факт, что она видела именно доктора.
– А если все же допустить?
– Значит, он не думал, что о его визите знал кто-то еще.
