Колетт ударила Карлтона по руке.
– Когда ты пропала, мы решили, что вы с подружкой просто слишком хорошо проводите время в Ханчжоу без нас.
– Да уж, прекрасно, как вы можете заметить, – улыбнулась Рейчел и вытянула руки, чтобы продемонстрировать трубки, через которые внутривенно поступало лекарство.
– До сих пор не могу поверить, что у молодой женщины может случиться приступ желчнокаменной болезни, – я считала, что это удел стариков, – сказала Колетт.
– На самом деле это может случиться с кем угодно, – заметил Ник.
Колетт уселась на край больничной кровати и вздохнула:
– Я так рада, что ты идешь на поправку!
– Вы прилетели на вашем самолете поменьше… «Гранде»? – спросила Рейчел у Колетт.
– Ты про «Венти»? Не-а… – Колетт закатила глаза. – Отец перекрыл мне возможность летать на частных самолетах. После того как я отвергла Ричи Яна, родители дико злятся и таким образом типа хотят преподать мне урок. Ты можешь поверить? Мой банковский счет заморожен, и мою карточку «Титаниум» перестали принимать. Угадайте, что в итоге случилось? Очень смешно, но теперь я выживу и без их помощи. Позвольте представиться: перед вами посол бренда «Прет-а-кутюр»!
– Колетт только что подписала многомиллионный контракт, – похвастался Карлтон.
– Поздравляю! Фантастика! – воскликнула Рейчел.
– Да, я уладила дело с Вирджинией де Бассине, и теперь она устраивает в мою честь вечеринку на следующей неделе в «„Джонни Уокер“ хаус», чтобы сделать громкое объявление. Я буду участвовать в их рекламной кампании в следующем сезоне, а снимать будет сам Тим Уокер. Я надеюсь, ты поправишься и попадешь на вечеринку!
Ник и Рейчел промолчали.
– Ой, эта сумасшедшая девчонка настаивала на том, чтобы припереть сюда гору еды из «Дейлсфорд органик», но охранник не позволил бы нам поднять тележки на этот этаж, – посетовал Карлтон.
– Ну, я уверена, что больничная еда совершенно безвкусная, – заметила Колетт.
– На самом деле вы будете удивлены. Вчера в кафетерии я заказал пирог с мясом, который был довольно приличным, – ответил Ник.
– Большое спасибо, Колетт. Мне только утром разрешили снова есть твердую пищу. Дико хочется чего-нибудь сладкого! – воскликнула Рейчел.
– Боже, так давай накормим тебя лимонным печеньем с белым шоколадом! Хоть пару кусочков попробуешь! – взвизгнула Колетт.
– Может, если я пойду с тобой вниз, нам позволят что-нибудь пронести, – предложил Ник Карлтону.
Они направились в вестибюль. В лифте Карлтон сказал:
– Я так рад видеть, что опасность миновала. Но почему повсюду полиция?
Ник посмотрел Карлтону в глаза:
– Я кое-что тебе расскажу, но ты должен пообещать, что это строго между нами, хорошо?
– Конечно.
Ник глубоко вздохнул:
– У Рейчел нет никаких камней в желчном пузыре, это отравление.
– Пищевое? – не понял Карлтон.
– Нет, кто-то умышленно отравил ее токсином.
Карлтон в ужасе уставился на Ника:
– Ты, должно быть, шутишь!
– Увы! Рейчел не хотела раздувать эту историю, но, знаешь, она вполне могла умереть. Ее органы отказывали один из другим, и доктора безуспешно пытались выяснить, что происходит, пока мы не узнали, чем она отравлена.
– Черт побери! А как узнали?
– Получили анонимную записку.
Карлтон ахнул:
– Что? Но кто мог отравить Рейчел?
– Вот это мы и пытаемся понять. Спасибо моей тете Алекс, она хорошо знает главу Гонконга. Власти инициировали официальное расследование, в котором принимает участие гонконгская и китайская полиция. – Лифт доехал до лобби, и Ник отвел Карлтона в тихий уголок. – Хочу спросить… Как ты считаешь, Ричи Ян на такое способен? Только честно.
Карлтон помолчал немного.
– Ричи? С чего бы?
– Ты его унизил перед всеми друзьями в Париже. Колетт четко дала понять, что предпочитает тебя… – начал было Ник.
– Ты думаешь, он отравил Рейчел, чтобы отомстить мне? Черт побери, он еще больший псих, чем я думал! Никогда не прощу себя, если это правда.
– Это лишь версия. Мы пытаемся найти человека, у которого имелся бы хоть какой-то намек на мотив. Думаю, полиция в определенный момент захочет поговорить с тобой и Колетт.
– Конечно-конечно, – пробормотал Карлтон, наморщив лоб. – Полицейские знают, какой токсин использовали?
– Таркиномид. Этот препарат очень сложно достать, обычно он применяется для лечения людей с рассеянным склерозом, производят его только в Израиле. По слухам, его иногда используют агенты Моссада для убийств.
Карлтон внезапно побледнел.
Резиденция Бао, Шанхай
В тот же вечер
Бао Гаолян и его жена прощались с гостями под портиком своего элегантного особняка во Французской концессии, когда подъехал Карлтон. Он вышел из машины и поднялся по каменным ступеням.
– Боже мой, сам император решил порадовать нас своим присутствием! Чему мы обязаны такой честью? – саркастически процедила Шаоянь.
– Мне нужно поговорить с вами обоими в библиотеке. Немедленно! – буркнул он сквозь стиснутые зубы.
– Не говори с матерью таким тоном! – отчитал сына Гаолян.
– Ну что, поцеловались и помирились? – спросил Карлтон, ворвавшись в дом.
– Мы устраивали ужин для монгольского посла. В отличие от тебя, сынок, мы с отцом умеем быть вежливыми друг с другом, когда этого требуют обстоятельства, – проворчала Шаоянь, опускаясь на кожаный диван и со вздохом облегчения скидывая туфли на высоком каблуке.
Карлтон с отвращением покачал головой:
– Я не знаю, как ты могла сидеть за столом в вечернем туалете и притворяться, будто все хорошо, после того, что сделала!
– Это еще что такое? – устало спросил Гаолян.
Карлтон бросил на свою мать злобный взгляд:
– Сама скажешь или мне сказать?
– Я понятия не имею, о чем ты, – холодно произнесла Шаоянь.
Карлтон повернулся к отцу, его глаза были черны от злости:
– Ты с женой ужинаешь с послом, а твоя дочь – твоя плоть и кровь – лежит в больнице в Гонконге…
– Рейчел в больнице? – перебил Гаолян.
– А ты не слышал? Ее пришлось перевезти из Ханчжоу в Гонконг.
– Что случилось? – Гаолян с тревогой уставился на Карлтона.
– Ее отравили. Она провела в отделении интенсивной терапии три дня и чуть не умерла.
У Гаоляна отвисла челюсть.
– Но кто мог отравить ее?
