– Здесь говорится, что у них есть более пятидесяти сортов чая со всего Китая, которые подаются в соответствии с традиционными чайными церемониями.
– Может быть, мы попробуем что-то сегодня вечером, – ответил Ник, расхаживая по комнате и делая вид, что восхищается современным китайским искусством.
– Ты можешь просто сесть и расслабиться? А то от этого мельтешения я нервничаю.
– Извини, – сказал Ник.
Он устроился напротив Рейчел и тоже принялся листать чайное меню. Они просидели молча еще десять минут, после чего Рейчел не выдержала:
– Что-то тут не так. Думаешь, нас продинамили?
– Уверен, они просто застряли в пробке. – Ник пытался говорить спокойно, хотя в душе тоже волновался.
– Ну, не знаю… очень уж странно. Зачем отцу было заранее бронировать отдельный кабинет, чтобы в итоге никто не появился в течение получаса…
– Гонконгцы, как известно, опаздывают всегда и всюду. Я думаю, что шанхайцы такие же. Это вопрос престижа – никто не хочет появляться первым, чтобы не казаться слишком нетерпеливым, поэтому они соревнуются, кто позже придет. Последний прибывший считается самым важным.
– Это просто смешно! – фыркнула Рейчел.
– Думаешь? Я чувствую, что подобное происходит в Нью-Йорке, хотя это не так явно. Ведь на заседания кафедры последним всегда притаскивается декан или какой-нибудь звездный профессор. Или ректор «заглядывает» в самую последнюю минутку, потому что он слишком важная шишка, чтобы просидеть все заседание.
– Ну, это не одно и то же…
– Разве? Позерство, оно и есть позерство. Просто гонконгцы подняли его до уровня искусства, – сказал Ник.
– Ну, подобное происходит на бизнес-ланче, но это семейный ужин. Бао действительно сильно опаздывают…
– Однажды я ужинал в Гонконге с родственниками и в итоге ждал больше часа, прежде чем остальные приехали. Конечно, Эдди прибыл последним. Я думаю, ты слишком быстро становишься параноиком. Не волнуйся, они скоро будут здесь!
Через несколько минут дверь открылась, и в кабинет вошел человек в темно-синем костюме.
– Мистер и миссис Янг? Я менеджер. У меня для вас сообщение от мистера Бао.
Сердце у Ника упало. Ну что еще?
Рейчел с тревогой посмотрела на менеджера, но, прежде чем он успел что-то сказать, в коридоре раздался какой-то гам. Молодожены высунули головы из дверного проема и увидели девушку в окружении толпы зевак. Это была красотка лет двадцати в белом облегающем платье; на ее открытые молочно-белые плечи была небрежно наброшена изящно расшитая блестками красная накидка матадора. Два крепких охранника и женщина со стрижкой канадка, одетая в костюм в тонкую полоску, попытались расчистить дорогу, в то время как примерные девочки-подростки, которые несколько минут назад наслаждались шикарным обедом со своими родными, внезапно превратились в типичных фанаток: завопили, запрыгали, выхватили телефоны.
– Она кинозвезда? – поинтересовался Ник, уставившись на девушку, которая позировала со своими поклонницами.
Красавица с длинными вьющимися волосами цвета воронова крыла, собранными в небрежный пучок, с прекрасно вылепленным тонким носом и пухлыми губками казалась просто сказочной, словно китайская Ава Гарднер.
– Нет, это Колетт Бин. Она славится тем, что очень хорошо одевается, – пояснил менеджер.
Колетт закончила раздавать автографы на салфетках и направилась прямо к ним.
– Ах, я так рада, что нашла тебя! – сказала она Рейчел таким тоном, как будто приветствовала закадычную подругу.
– Вы ко мне обращаетесь? – Рейчел уставилась на нее, совершенно ошеломленная.
– Разумеется! Пойдемте отсюда скорее!
– Хм… мне кажется, вы меня с кем-то перепутали. Мы приглашены на ужин… – начала было Рейчел.
– Ты же Рейчел? Меня прислали Бао. Планы поменялись. Поехали со мной, я все объясню, – прощебетала Колетт.
Она взяла Рейчел за руку и повела прочь из кабинета. Девчонки в коридоре снова завизжали и начали фотографировать.
– Где у вас служебный лифт? – рявкнула женщина в полосатом костюме менеджеру.
Ник последовал за ними, совершенно сбитый с толку. Всю компанию затолкали в лифт, а затем повели по другому служебному коридору, расположенному на первом этаже. Но как только открылись двери на Гуандун-роуд, выходящих встретили ослепительные вспышки фотокамер папарацци.
Охранники Колетт пытались расчистить путь через толпу фотографов.
– Отвалите! Отстаньте, черт возьми!
– Это безумие! – проворчал Ник, едва не столкнувшись с чрезмерно ретивым фотографом, который внезапно вырос прямо перед ним.
«Полосатая» женщина повернулась к Нику и сказала:
– Вы, должно быть, Ник. Я Роксана Ма – личный помощник Колетт.
– Привет, Роксана. Это случается повсюду, где появляется Колетт?
– Ага. Но это ерунда, всего лишь фотографы. Вы бы видели, что происходит, когда она идет по Нанкин-Вест-роуд.
– И чем она так знаменита?
– Колетт – одна из самых выдающихся икон стиля в Китае. В «Вэйбо»
[72] и «Вичате»
[73] у нее более тридцати пяти миллионов подписчиков.
– Тридцать пять миллионов? – Ник ушам своим не поверил.
– Ага. Боюсь, ваша фотография будет завтра во всех газетах. Просто смотрите прямо перед собой и продолжайте улыбаться.
Внезапно к ним подъехали два больших внедорожника «ауди», чуть не сбив одного из фотографов. Телохранители быстро толкнули Колетт, Рейчел и Ника к первой машине, загородив собой дверь, прежде чем фотографы смогли сделать еще несколько снимков.
– С вами все в порядке? – спросила Колетт.
– Сетчатка от вспышек обожжена, словно на гриле, в остальном, думаю, все в порядке, – откликнулся Ник с переднего пассажирского сиденья.
– Это было напряжно! – сказала Рейчел, пытаясь отдышаться.
– В Шанхае все вышло из-под контроля. Это началось после моего появления на обложке «Эль Чайна», – объяснила Колетт. Она говорила подчеркнуто модулированным голосом с британским акцентом, в котором явственно слышалось стаккато, свойственное носителям китайского.
Все еще находясь в состоянии повышенной готовности, Ник спросил:
– Куда вы нас везете?
Прежде чем Колетт успела ответить, машина внезапно остановилась в нескольких кварталах от ресторана. Дверца открылась, и на сиденье рядом с Рейчел запрыгнул молодой человек. Она быстро выдохнула.
– Извини, я не хотел тебя напугать, – сказал парень с таким же, как у Ника, акцентом, прежде чем одарить Рейчел обезоруживающей улыбкой. – Привет, я Карлтон.
