Когда Емельян Федосеевич ушел, Костин потянулся и произнес:
– Лампуша, вопрос о судьбе большого куша нищей герцогини интересен, но не он главный. Нам нужно озаботиться другой проблемой: какое отношение Алексей Николаевич Петров имеет ко всей этой таинственной истории?
– Ты думаешь… – начала я.
– Думаю, – перебил меня Костин, – у меня возникла версия. Покойный бизнесмен быстро разбогател.
– Петров съездил в Китай, привез товар, – напомнил Захар.
Вовка отмахнулся от Рамкина.
– Полстраны челноками были. И где они все? Единицы вылезли. Если в биографии нынешних олигархов с упоением порыться, то у многих докопаешься до лотка у метро, там будущий «форбс» на морозе прыгал, платьями-трусами тряс, которые из Поднебесной приволок. Но у него всегда был хоть какой-то стартовый капитал для начала дела. Бабушка дачу продала, внуку деньги на бизнес вручила, дедушка в наследство квартиру оставил… А у Алексея никого не было! И перед смертью он вручает сыну Федору фото храма в Муркине. Вероятно, Петров знал про сокровища. Возможно, он в них лапу запустил, утащил часть. Потом захотел, чтобы Федор клад получил, Анастасию Егоровну поддержал. В детях от законного брака он разочаровался, знал им цену. А Федя ему нравился.
Беседу прервал телефонный звонок.
– Слушаю вас внимательно, – произнес в трубку Костин. – Ясно. Спасибо. Какое? Понятно.
– Что-то случилось? – встрепенулась я.
– Анжелика Яковлева, невестка подруги Анастасии Егоровны, которая выпила чай, предназначенный для Валентины, жива, но впала в состояние сопора.
– Не поняла, – призналась я.
Захар пробежал пальцами по клавиатуре.
– Сопор – глубокое угнетение сознания. Больной не реагирует на окружающую обстановку, не отвечает на вопросы, не контактен. Это не кома, но близко к ней.
Володя опять взял мобильный и через секунду произнес:
– Еще раз добрый день, Анастасия Егоровна. Да, разъединю нас.
Потом положил сотовый на стол и включил громкую связь:
– Вот что мне Катя сказала, – услышала я голос Петровой, – моя подруга, свекровь Анжелики.
Ее врач в больнице спросил: «Вы принимаете кардиоритмо
[4]?» А она даже названия такого не слышала. А вот я пью это лекарство постоянно. Откуда Анжелика его взяла? В клинике выяснили, что она большую дозу выпила.
– Где вы храните препарат? – задал вопрос Володя.
– Я? В холодильнике, так написано на упаковке, – уточнила вдова.
Диалог продолжался.
– Кто-то мог его взять без вашего ведома?
– Ну да. Холодильник-то не запирается. Но кардиологические проблемы есть только у меня.
– А вы заметите, если количество препарата во флаконе изменится?
– Не понимаю вас.
– Допустим, вы вчера открыли новую упаковку, а сегодня она наполовину пустой оказалась.
– Пузырек небольшой, из темного стекла, он почти ничего не весит. Да нет, не замечу, что лекарства стало меньше. К чему эти странные вопросы? А! Пять минут назад я говорила с Яковлевой! Анжелике стало хуже, она без сознания. Боже! Неужели Костя на самом деле решил убить Тину, а бедная Лика выпила отраву, которую он предназначал своей жене? О, нет! Господи!!!
– Анастасия Егоровна, у нас есть лишь информация о том, что невестка вашей подруги приняла большую дозу препарата, который употребляют не ложками, а каплями. Он свободно продается в аптеках. Давайте пока не будем делать скоропалительных выводов, – принялся успокаивать вдову Володя.
Глава 22
На следующий день около полудня я припарковалась возле мрачного серого дома, вышла из машины и нажала кнопку домофона.
– К кому? – прохрипели из динамика.
– Меня ждет Вениамин Григорьевич, главный врач, – ответила я, далее разговор потек своим чередом.
– Кто?
– Вениамин Григорьевич, ваш главный врач, – повторила я.
– Так я и без вас знаю, кто он. Кто?
– Что кто?
– Вы кто?
– Романова.
– Имя?
– Евлампия.
– Чего?
– Евлампия Романова, – по складам произнесла я, – имя такое, Евлампия.
– Гастарбайтерша? Нам такие не нужны.
– Меня ждет главврач! Я москвичка.
– Сейчас любой чучмек считает себя столичным жителем. Ща узнаю.
Из домофона донеслось шарканье, потом звуки стихли. Я осталась стоять на крыльце. Через пять минут замерз нос, потом руки, спина, ноги, в конце концов заледенела я вся. Но из круглого окошечка не доносилось даже шороха. Когда я превратилась в эскимо, опять ткнула пальцем в кнопку и услышала знакомый голос.
– Вам кого?
– Меня ждет ваш главный врач.
– Кто?
– Евлампия Романова.
– Он вас не ждет!
– Проверьте еще раз, – взмолилась я, – из Москвы ехала. Может, впустите меня? Я замерзла, как…
Подходящее сравнение не пришло в голову.
– Если всем разрешать в холле сидеть, нас обворуют! Не ждет вас Вениамин Григорьевич. Он уехал, – прорычали из домофона.
– Куда? – от неожиданности спросила я.
– Так я тебе и сказала, – разозлилась невидимая собеседница, – это медицинская тайна. Отойди от двери, пока по башке не получила.
На всякий случай я попятилась, налетела на полного мужчину, который неожиданно оказался сзади, и извинилась:
– Простите, не видела вас.
– На спине у людей глаз нет, – улыбнулся незнакомец. – Синий цвет лица у вас от рождения? Достался от родителей?
– Нет, – засмеялась я. – Это от холода. Мороз неожиданно ударил, а мне не пришло в голову, что придется долго прыгать под дверью.
– Почему не входите? – удивился незнакомец.
– Не пускают, – вздохнула я, – о моем визите мы договорились с главврачом, но, похоже, он забыл о встрече, уехал.
– Вениамин Григорьевич такой, – ухмыльнулся мужчина, – то перчатки потеряет, то в тапках на улицу выскочить норовит. Он о вас не запамятовал, просто вышел в другой корпус. Там срочно его присутствие понадобилось. Пошли со мной, кофе угощу. Или вы начитались «умных» статей в интернете, считаете кофе, чай, компот, кисель отравой, заменили их соком из экологически чистой табуретки?
– Перед вами редкий нынче экземпляр человека, не имеющего ни одного аккаунта в соцсетях, – призналась я, – о полезности сока из табуретки я понятия не имею. По старинке люблю кофеек, чаек, сушки-пряники.
